Легион. Психопат

Надо избавиться от тела и машины, а после постараться убрать следы, — вот и все, что от него требуется.

Ну, вторая часть работы будет нетрудной; он уже знал, как это сделать. Приятного мало, конечно, но и особых трудностей не придвидится.

И он избавится от необходимости сообщать в полицию. А Мама будет избавлена от страшной расплаты

О нет, он не собирается отступать от своего решения; теперь от этого не уйти, и он обязательно разберется с Мамой, но только после.

Серьезная проблема — как уничтожить улики. «Корпус деликти».

Мамино платье и шарф придется сжечь, одежду, которая сейчас на нем, — тоже. Нет, лучше сделать это после того, как он избавится от тела.

Норман скатал окровавленную ткань и отнес ее вниз Сдернул с вешалки в коридоре старую куртку и комбинезон, скинул свою одежду на кухне и натянул их. Сейчас нет смысла умываться — все это подождет, пока Норман не закончит грязную работу.

Но Мама-то не забыла умыться, когда вернулась Здесь, в кухонном умывальнике, были ясно видны розовые пятна и следы румян и пудры.

Когда он вернется, надо не забыть все тщательно вымыть, отметил он про себя. Потом Норман сел и переложил в карманы комбинезона все, что было внутри превратившейся в тряпки одежды. Жаль выбрасывать хорошие вещи, вроде этих, но ничего не поделаешь. Если хочешь что-то сделать для спасения Мамы…

Норман спустился в подвал и открыл дверь старой кладовой, где хранились фрукты. Он нашел, что искал, — негодная корзина для белья с закрывающейся на пружину крышкой. Она достаточно большая и прекрасно подойдет сейчас.

Прекрасно подойде т, — господи, как можно думать такое о вещах, которые ты собираешься сделать?

Он передернулся, представив себе, что ему предстоит, потом с шумом втянул в себя воздух. Сейчас нет времени на самоанализ или самобичевание. Надо думать только о деле, собраться. Надо быть очень собранным, очень внимательным и хладнокровным.

Норман хладнокровно запихал перепачканную одежду в корзину. Хладнокровно взял со стола рядом со ступеньками, ведущими в подвал, кусок клеенки. Хладнокровно и спокойно вернулся наверх, включил в кухне свет, выключил свет в коридоре и шагнул в темноту, неся с собой корзину, прикрытую клеенкой.

Здесь, в темноте, труднее оставаться хладнокровным. Труднее заставить себя не думать о сотне вещей, из-за которых может все рухнуть.

Мама ушла из дома — куда? Может быть, она бредет по шоссе, чтобы ее увез с собой любой, кто проедет мимо? Может быть, она все еще в шоке от происшедшего, и истерика заставила ее выболтать правду первому встречному? Она вправду убежала или просто пошла куда глаза глядят, словно во сне, не соображая, что делает? Может быть, она прошла к лесу позади их дома, по узкой десятиакровой полоске принадлежащей им земли, протянувшейся до болот? Может быть, ему лучше сначала поискать ее?

Норман вздохнул и покачал головой. Он не может рисковать. Особенно сейчас, когда в мотеле, в ванной, скорчившись лежит истерзанный кусок мяса. Оставлять все так гораздо опаснее.

У него хватило сообразительности, чтобы выключить свет и в конторе, и в ее номере, прежде чем уйти. Но все равно, кто может знать, не придет ли в голову какому-нибудь полуночнику заявиться сюда и совать нос всюду в поисках хозяина? Сейчас такое бывало редко, но все-таки время от времени сигнал отмечал появление очередного постояльца; иногда это случалось в час- два ночи. И по крайней мере один раз каждую ночь мимо проезжала полицейская патрульная машина. Они почти никогда здесь не останавливались, но все может случиться.

Он, спотыкаясь, брел сквозь непроглядную мглу безлунной ночи. Дорожка была посыпана гравием, и ее не размыло, но земля за домом наверняка стала мягкой от дождя. Останутся следы. Вот еще одна проблема. Он оставит следы, которых даже не сможет заметить! Если бы только сейчас стало светло! И как-то сразу эта мысль заслонила все другие — скорее уйти от темноты…

Норман почувствовал огромное облегчение, когда в конце концов добрался до цели, открыл дверь в комнату девушки и занес туда корзину; потом опустил ее на пол и включил свет. Мягкое сияние на мгновение заставило его расслабиться, но потом Норман вспомнил, что позволит ему увидеть этот свет, когда он войдет в ванную.

Он стоял в центре спальни, он начал дрожать.

Нет, я не смогу сделать это. Я не смогу глядеть на нее. Я не зайду туда! Нет!

Но ты должен. Другого выхода нет. И перестань говорить сам с собой!

Это было важнее всего. Он должен перестать. Он должен снова стать хладнокровным и спокойным, как раньше. Он должен взглянуть в лицо реальной жизни.

Но что такое реальная жизнь?

Труп девушки. Девушки, которую убила его мать. Страшное зрелище, страшная реальность.

Если он убежит, это не вернет девушке жизнь. И если выдать Маму полиции, она тоже не воскреснет. Лучшее, что можно сделать, единственное, что можно сделать, — избавиться от улик. И не из-за чего чувствовать себя виноватым.