Легион. Психопат

— Если когда-нибудь из моего ящика пропадет еще хотя бы одна конфетка, учить тебя я больше никогда ничему не буду. Кстати, в котором часу умерла та старушка?

— В три часа пятьдесят пять минут, — отчеканил Аткинс.

— Понятно. — Киндерман уставился куда-то в пустоту, а потом, не вымолвив ни слова, повернулся и вышел. Аткинс так и не понял, зачем это лейтенанту приспичило узнать время смерти несчастной старушки.

Киндерман сразу же отправился домой. Сняв в при- ожей шляпу и пальто, он прошел на кухню. Джулия сидела за столом и увлеченно читала какой-то модный журнал, а Мэри с матерью суетились у плиты. Мэри что-то усердно размешивала в блюде. Наконец она оторвала от него взгляд и улыбнулась.

— Здравствуй, дорогой. Хорошо, что ты успел к обеду.

— Привел па, — не поднимая головы, произнесла Джулия.

Теща демонстративно повернулась к лейтенанту спиной и принялась протирать разделочный столик.

— Здравствуй, милый пончик, — откликнулся Киндерман, целуя жену в щеку. — Без тебя жизнь походила бы на пустой стакан и черствую пиццу. А что это вы тут стряпаете? — спохватился он. — Пахнет обалденно.

— Это блюдо вообще не пахнет, — пробурчала Ширли. — У тебя что-то с носом.

— Ну, насчет носа пусть волнуется Джулия, — мрачно отозвался Киндерман и уселся за стол напротив дочери. Папка с делом о «Близнеце» лежала у него на коленях. Джулия, сложив на столе руки, продолжала читать журнал, и ее длинные черные волосы касались обложки. Она рассеянно откинула локон и перевернула страницу.

— Так что у нас насчет Фебрэ? — нарушил молчание Киндерман.

— Папочка, пожалуйста, не заводись, — коротко бросила Джулия, переводя взгляд на следующую страницу.

— А кто заводится?

— Я ничего еще не решила до конца.

— Как, впрочем, и я.

— Билл, не приставай к ней, — одернула его Мэри.

— А кто к кому пристает? Только, Джулия, все ведь не так-то просто. Понимаешь, если один человек в семье решает вдруг поменять фамилию, проблем особых не возникает. Но вот когда все трое собираются сделать подобный шаг, тогда это совсем другое дело, я прямо- таки не знаю. Это может привести к массовой истерии, не говоря уже о мелких недоразумениях. Может быть, нам сообща следует все хорошенько продумать?

Джулия перевела, наконец, взгляд на отца. Пытаясь сосредоточиться, она уставилась на него своими красивыми и удивленными глазами:

— Извини, я не уловила — что ты сказал?

— Дело в том, что мы с твоей мамой меняем фамилию на Дарлингтон.

Деревянный половник громко стукнулся о раковину, и Киндерман заметил, как Ширли, фыркнув, стремглав вылетела из кухни. Мэри еле слышно хохотнула и отвернулась к холодильнику.

— ДАРЛИНГТОН? — ахнула Джулия.

— Да, — подтвердил Киндерман. — Кроме того, мы меняем вероисповедание.

Джулия чуть не задохнулась от ужаса.

— Вы что, станете католиками? — воскликнула она.

— Не говори ерунду, — устало произнес Киндерман. — Это ничуть не лучше, чем оставаться евреями Мы тут подумываем о лютеранстве. — Он услышал, как и Мэри вслед за матерью торопливо ретировалась из кухни. — Разумеется, твоя мать немного расстроена Любые перемены весьма мучительны и болезненны. Ну, да ничего, это пройдет. Однако в один миг ничего не изменишь Все нужно делать постепенно, шаг за шагом. Сначала фамилия, потом вера, а потом мы уже всей семьей подпишемся на «Нэшнл Ревью».

— Я тебе не верю, — твердо заявила Джулия.

— Придется поверить. Мы вступаем в период Великой Каши. И теперь мы будем представлять собой некое Пюре… или Фебрэ Неважно Если неизбежно. Единст венная проблема заключается в том чтобы действовать согласованно. Поэтому свои предложения просьба об суждать вместе с нами, Джулия. Ну, что ты на это ска жешь?

— Мне кажется, вам не следует менять фамилию, — с жаром возразила девушка.

— Почему же?

— Потому что это ТВОЯ фамилия! — продолжала она. Увидев, что вернулась мать, Джулия с ходу обратилась к ней: — Мам, вы что, серьезно?

— Конечно, Джулия, совсем не обязательно Дарлингтон. Если тебе не нравится, мы подыщем другую фамилию, такую, чтобы она устраивала нас всех. Например, Бунтинг, — вставил Киндерман.

Мэри задумчиво поглядела на них и кивнула:

— Мне нравится.

— Бог ты мой, это же просто невыносимо, — застонала Джулия. Она вскочила со стула и бросилась вон из кухни, натолкнувшись на бабушку, возвращавшуюся из комнаты.

— Ты все еще продолжаешь свои сумасшедшие бредни? — сердито проворчала Ширли. — В этом доме невозможно ничего понять, кажется, будто все свихнулись. Скоро, наверное, у меня начнутся слуховые галлюцинации, и вы с удовольствием упечете меня в психушку.

— Да-да, разумеется, — искренне согласился Киндерман. — Приношу свои извинения.

— Ну вот, что я говорила! — взвизгнула Ширли. — Мэри, скажи же ему, пусть немедленно прекратит это издевательство!

— Билл, довольно, — осекла мужа Мэри.

— Уже прекратил.