Легионер

На войне в Паннонии я привык жить одним днем. Какой смысл беспокоиться о будущем, когда тебя в любой момент могут убить? Зачем строить планы, чего-то бояться, к чему-то стремиться? Каждая минута может стать последней. И думать нужно только о том, как ты проживаешь ее. Все остальное не имеет значения.

Еще я уверился в том, что всем в мире правит случай. Моя жизнь и моя смерть – дело случая. От меня тут зависит немного. Конечно, умение кое-что значит. Но не так много, как кажется. В бою словить стрелу или камень из пращи может любой. В свалке боя зеленый новобранец может сразить опытного фехтовальщика ударом в спину. В тебя может угодить камень из баллисты, тебя могут окатить кипящей смолой…

Будь ты хоть трижды опытный вояка, избежать подобных вещей ты не способен. Все решает случай. Почти все. Конечно, у умелого солдата шансов выжить немного больше. Но это всего лишь означает, что он лучше защищен от случайностей. Избегает смерти он благодаря своему мастерству. Но гибнет – только по воле случая.

Сцевола считал иначе. Он был убежден, что все в руках Фатума. Если тебе суждено погибнуть в этом бою, ты погибнешь, как бы ни старался избежать этого. Если ты вдруг оказался под потоком раскаленного масла во время штурма, значит, так распорядилась судьба.

Мы часто спорили с ним до хрипоты, приводя в качестве доказательств те случаи, которым стали свидетелями во время сражений. Я, конечно, тоже верил в Фатум. Но не так слепо, как Сцевола. Я был уверен, что судьба привела тебя на поле боя. А случай решил, покинешь ты его живым или мертвым. Спевола смеялся над этим и говорил, что даже при игре в кости места случайностям нет. Выиграешь, проиграешь – все уже предопределено.

До сих пор не знаю, кто из нас прав. Наверное, человеку и не суждено узнать это наверняка.

Но одно я точно уяснил для себя осенью, которая последовала за тем безмятежным летом: если судьба и есть, то она возьмет тебя за шкирку и отвесит хорошего пинка в самый неожиданный момент.

Глава V

– Эй, что растянулись? Лагерные шлюхи и те бодрее топают! Подтянись, мулы дохлые!

Это Бык. Злой, как целая свора боевых псов. Злой не столько на солдат, сколько на командиров, которые, по его словам, понимали в походах не больше, чем заяц в риторике.

Мы шли на зимние квартиры, к реке Липпе. Там был построенный еще Друзом форт Ализо, который к этому времени превратился в самый настоящий город. Туда-то и лежал наш путь.

Племена, расположенные по ту сторону Липпы, вдруг взбунтовались. Командующий легионами Квинтилий Вар принял решение немедленно выступать, причем выступать всеми силами, рассчитывая дойти до Ализо. Оставить там обоз, а потом налегке, с одним войском, войти в мятежные земли и восстановить порядок. План был не так уж плох. Если бы нами командовал полководец, который хотя бы мало-мальски разбирался в военном деле, может быть, все и обошлось бы. Но этот придурковатый бездарь сделал все, чтобы усложнить жизнь и себе, и своим солдатам.

Выступили мы сразу после октябрьских ид. Как раз тогда, когда начались проливные дожди, а холода по ночам стояли такие, что изо рта шел пар. Отличное время для похода, ничего не скажешь. Тем более что пройти предстояло по таким местам, где и летом-то не очень походишь. Густые леса, топи, буреломы, холмы, пересеченные глубокими ущельями, многочисленные реки и просто широкие ручьи – не разбежишься. Дорога, конечно, была. Но не настоящая римская военная дорога, по которой в любую погоду можно идти спокойно, как по городской площади. Обычная лесная дорога, которую мы лишь кое-где укрепили да подровняли. Дожди сразу же размыли ее, превратив в глинистую жижу, где мгновенно увязало все – и наши калиги, и колеса телег.

Прибавьте к этому обоз, который был едва ли не вдвое больше, чем само войско. Дети, женщины, гражданские ремесленники и торговцы, с которыми одна морока. То устали, то холодно, то есть хотят… Постоянное нытье и жалобы, будто мы для того к ним и приставлены, чтобы всякие их прихоти выполнять. Да и барахла всякого столько… Непонятно, откуда набралось? Командующий, сам не большой любитель тягот военной жизни, сделал рохлями и своих солдат. Никому и в голову не пришло тащить походное снаряжение на себе. Загрузили мулов поклажей. Одних телег несколько сотен… Какой может быть марш с таким балластом, как говорят моряки? Ползли, как черепахи…

О том, чтобы в боевом порядке идти, и речи не было. Поначалу еще пытались его держать, но к концу первого же дня все перемешалось: солдаты, гражданские, рабы, груженые повозки. Идет легионер, а у него на плече старуха с мешком висит да кряхтит. Солдат с ребенком на закорках, другой – с лагерной шлюхой идет шуточками перебрасывается.