Легионер

– Утрата личного оружия? Так и запишем. Впрочем, это такая мелочь в сравнении с основными обвинениями… взять!

Коммуникатор был немедленно снят и передан Паркеру. И, что характерно, ни один из «принимающих» болванов не обратил внимания на отсутствие потертостей на браслете, характерных для того, кто полз по пещерам. Землегрызы, что с них взять! А вот наручники…

– Это обязательно… сэр?

Существенная пауза перед «почтительным» обращением была то ли не замечена, то ли проигнорирована. Поза «внутряка» оставалась такой же высокомерной. Выражения глаз за очками было не разобрать. Эрнестина решила сделать ещё одну попытку:

– Рядовая Дитц не оказывает сопротивления и…

– МИСС Дитц обвиняется в небрежении долгом, дезертирстве и убийстве рядового Нельсона и рядового Варгаса.

Сукин ты сын, сержант. Полезный, но сукин. Без вариантов.

– Эээ… сэр… – лейтенант Дюпре сознательно повысила голос. «Солдатский телеграф» – весьма полезная штука. – Я вот тут подумала… РЯДОВАЯ Дитц очень нравится моим ребятам. А ваша база не нравится вовсе. Вы бы это… поаккуратнее.

– Вы мне угрожаете, ЛЕЙТЕНАНТ?

– Ни в коем случае. Просто размышляю вслух.

Спины удалявшихся конвоиров чуть заметно вздрогнули. В отличие от заносчивого кретина они понимали, чего стоят в устах командира взвода десантуры такого рода «размышления».

– Размышляйте про себя, лейтенант.

Надо же, какой ты храбрый. А голос-то посипывает, вот-вот «петуха» даст.

– Как скажете, сэр.

– Доставьте Кристенсена в лазарет и можете быть свободны.

– Мой медик присмотрит за Кристенсеном. Понадобилось серьезное вмешательство, чтобы сохранить ему жизнь, а теперь речь идет о здоровье.

Проклятые респираторы, ничего-то через них не разглядишь. Но почему-то Эрнестине показалось, что капитан Паркер улыбнулся. Противной такой улыбочкой мелкой сошки, дорвавшейся до власти.

– Полагаю, что здоровье ему уже не пригодится. Не доживет до трибунала – ему же лучше. Короче, лейтенант. Никаких медиков. Вообще никого. Мне ваши дуболомы на базе не нужны. Все ясно?

А вот это уже была наглость, граничащая с беспределом. Внутряков не слишком жаловали, и этот конкретный клоун, раздувшийся от сознания собственной значимости, служил яркой иллюстрацией того, почему. Капитан самым беспардонным образом зарывался, не понимая, похоже, что нарывается.

– Сэр, следует ли мне подать рапорт о том, что бойцов Легиона не пускают на принадлежащую Легиону базу и препятствуют им в исполнении служебных обязанностей?

Ну же, ну! Последний намек, придурок!

– Гм… думаю, не стоит. Проходите, лейтенант. Но за поведение ваших людей отвечаете вы.

– Разумеется, – оскалилась Эрнестина Дюпре. Забрало шлема было опущено, звук передавался через внешний динамик, но Паркер, должно быть, почувствовал этот оскал, потому что сделал полшага назад. – Я отвечаю. Но, что характерно, не перед вами. Вперед, ребята.

Теперь следовало связаться с Рурком, который, уж наверное, не обрадуется развитию событий. Так и оказалось.

– Эрни, – тихо, проникновенно проговорил капитан, выслушав доклад. Коммуникаторы были переведены в режим конфиденциальности. – А что, перехватить Дитц ты не догадалась? Вроде она и тебе понравилась, и остальным, и во взводе у тебя некомплект после увольнения Кнута, Конфетки и Вепря…

«Перехватом» на жаргоне Легиона называлась ситуация, когда командир одного подразделения предлагал бойцу другого перейти к нему. В случае согласия бойца мнения его командира, мгновенно ставшего «бывшим», никто не спрашивал, что создавало здоровую (а иногда не очень) конкуренцию между частями. В данном конкретном случае перехват Дитц обеспечил бы Эрнестине, как действующему командиру, возможность активно участвовать во всех процедурах.

– Крысий хвост… – выругалась лейтенант. – Вот ведь идиотка-то! Мальк, я…

– Замоталась, понимаю. Ладно, мы ещё посмотрим, кто кого. Они тут выпендриваются? У меня тоже найдется способ выпендриться. Хороший такой способ. Надежный. Называется «Старик». Код «Комета».

У возраста, который на гражданке именуют «почтенным», есть как свои преимущества, так и свои недостатки. К числу первых относятся колоссальный опыт по части выживания и умение оценить ситуацию со всех сторон. Иногда ещё высокие чины, хотя они вовсе необязательно вытекают из возраста, тут уж зависит от того, кому как повезёт. И что, собственно, считать везением.

Недостатков больше.

К примеру, с друзьями ты встречаешься всё реже и, как правило, на их похоронах. И даже просто тех, кто имеет право бесцеремонно обратиться к тебе «Иншалла», раз, два, и обчёлся. Все они заняты не меньше твоего, по пустякам беспокоить не станешь, так что прозвище, данное ещё на заре карьеры, нечасто ласкает ухо, утомленное почтительно-формальным гарканьем. Зато приходится со всей тщательностью делать вид, что ни разу не слышал, как тебя за глаза – хорошо, хоть так! – именуют «Стариком».