Легионер. Книга третья

— Не совсем, сударь! Вы забыли упомянуть вашу очаровательную супругу и своего сына — кажется, Георгия? Ежели вы совершите глупость и откажете мне — разумеется, вам суждено умереть. Но раньше — мне очень не хочется, поверьте, говорить этого — но раньше могут погибнуть ваши близкие! До навигации далеко — где вы несколько месяцев будете их прятать? Да, вы богатый человек, и можете позволить себе нанять нешутейную охрану. Но, положа руку на сердце, какую гарантию можно дать, что за эти несколько месяцев до первого парохода вашу охрану не удастся соблазнить? А сами вы? Тоже будете прятаться до весны за толстыми стенами? На войне как на войне, милостивый государь! Вы бывший офицер, и должны знать это… Впрочем, бывших офицеров не бывает, я слышала… Правда?

— Совершенно верно, мадам, — почти весело, но с недоброй улыбкой согласился Ландсберг, кладя на стол руку с револьвером. — А что бы думаете насчет бывших убийц? Вы так меня, кажется, изволили назвать? Так вот — бывают ли на свете люди, которые единожды лишили жизни человека, а потом никогда и ни за что?

— Вы мне угрожаете, сударь? — Сонька презрительно скривила губы, остановилась напротив собеседника и стала покачиваться с носка на пятку. — Такой большой, сильный мужчина угрожает женщине револьвером! А где же ваши сабля, нож, бритва — или чем вы там в Петербурге стариков порешили? Не сподручнее разве?

— Саблю можно было вообще не упоминать, мадам! Это — солдатское оружие. Для поля боя, для противника, но отнюдь не для шантажистки! Ножом вас ударить — близкий контакт нужен — а мне, извините, противно к вам приближаться, — Ландсберг указал револьвером на стул. — Сядьте, мадам! Сядьте, говорю — клянусь, в третий раз я повторять не стану!

Ландсберг не направлял револьвер на Соньку, но тяжелый взгляд и металл в голосе указывали на то, что он не шутит. Помедлив, Сонька вернулась на место, продолжая презрительно кривить губы.

— Вы явились ко мне и имеете наглость угрожать моим самым близким людям, мне самому, всему тому, что есть в моей жизни, мадам. И вы прекрасно знаете, что мне уже доводилось убивать, знаете ли… И на войне, и после — на что вы нынче рассчитываете, мадам? Сделать мне непристойное предложение и уйти из дома живой? Одного шантажиста я убил — правда, потом выяснилась, что за шантажом была грубая, злая шутка. Вы же явно не шутите. К тому же знаете себе цену и отношение к вам общества. Мадам, да мне только спасибо скажут, если я сейчас застрелю вас! А потом направлюсь в берлогу, где засела ваша шайка и перестреляю всех, как куропаток! Знаете, почему я до сих пор не спустил курок?

— Скажите, сделайте милость! — Тон Соньки был по-прежнему ровен и насмешлив. Если она и испугалась, то виду не подала.

— Боюсь напугать супругу, которая находится за дверью, — любезно пояснил Ландсберг. — Выстрел, кровь, тело, которое надо потом куда-то выносить. К тому же в доме мой сын…

— А мне кажется, господин Ландсберг, что ваше промедление имеет другие причины, — тут же отозвалась Сонька. — Вы меня презираете, но дурой вряд ли считаете. Вы ждете, какие козыри могут появиться из моего рукава? Не так ли, сударь?

— Не без этого, — согласился Ландсберг. — Весь вопрос в том, есть ли они у вас? Если есть, то поспешите предъявить эти козыри! Я не намерен дискутировать с вами все утро.

— Извольте! Я знаю вам цену — некогда боевой офицер, позже не боящийся крови убийца, в последние годы — удачливый охотник. Кровь вам, в общем, не в диковинку. А я — шантажистка, изгой общества. Но — умный изгой, сударь! Именно поэтому, направляясь к вам, я приняла все возможные меры предосторожности. У верного человека мной оставлено для властей письмо, которое надлежит передать в случае моей смерти или исчезновения. А также в том случае, если я не заберу этого письма до полудня нынешнего дня. Хотите знать содержание письма?

— Было бы любопытным узнать, мадам…

— В письме я признаю свое соучастие в убийстве и ограблении купца Никитина и того второго торговца, Лейбы Юровского. Сообщаю, что эти огромные деньги, которых власти так и не нашли, я предложила вам за помощь в организации своей «сменки». И что вы, согласившись мне помочь, взяли деньги. Далее я выражаю опасение за свою жизнь и сообщаю, что поскольку письмо попало к властям, то со мной что-то случилось. А в конце указываю место, где спрятан сундучок с деньгами. Которые вы — ха-ха — у меня взяли. Спрятан же сундучок в одном из ваших домовладений… Как вам такой козырь, сударь?

— Толково, — хмыкнул Ландсберг. — Толково, да только кто поверит, что миллионщик Ландсберг, солидный коммерсант и владелец пароходов, приисков, угольных и рыбных концессий, польстился на несколько тысяч грязных рублей? Это и есть ваш последний козырь?