Легионер. Книга третья

Посетительница ловко вытянула откуда-то из-под шали на левой руке свернутый лист бумаги, положила перед собой на стол и даже погладила здоровой рукой.

— Моя настоятельная просьба к вам, сударь, такова: нынче же, с началом навигации и каботажного плавания поехать в город Владивосток, встретиться с означенными в моем списке дамами и уговорить одну из них перебраться на Сахалин и остаться здесь под моим именем…

— Однако! — Ландсберг откинулся на спинку стула и в изумлении качнул головой.

Сонька, словно не замечая произведенного эффекта, деловито продолжила:

— Да, чуть не забыла: все они православного вероисповедания и очень набожны. Поэтому я воспользовалась визитом во Владивосток епископа Камчатского, Курильского, Благовещенского и Приморского Евсевия. Владыка, как вы наверняка слыхали, прибыл во Владивосток 7 марта 1899 года и месяц спустя был возведен в сан архиепископа. Я пала к его ногам и получила благословение на переход в православие. Так что трудностей у моей «сменщицы» с отправлением обрядов на Сахалине не предвидится. Пусть только «сменщица» держится подальше от госпожи Таскиной, супруги главного тюремного надзирателя. Та выразила пожелание стать моей восприемницей при крещении, и может при случае не узнать своей «крестницы». Впрочем, это наверняка можно легко устроить, не так ли, господин Ландсберг?

Потрясенный цинизмом услышанного, Карл долго молчал.

— Сударь, вы, кажется, торопили меня с изложением дела, — насмешливо заговорила Сонька. — Торопили, а сами молчите, словно язык проглотили! Только не вздумайте изображать тут негодование и благородство! Я, милостивый государь, вашу историю еще на воле во всех российских газетах читала! Двух невинных стариков зарезали в Санкт-Петербурге, за то и в каторгу попали. То, что настоятельно прошу вас сделать, не низко и не подло. И уж вряд ли более противоречит понятиям офицерской чести, нежели убийство вашего благодетеля и его прислуги! Молчите? В таком случае позвольте резюмировать! Только прежде…

Сонька резко встала с места, быстро подошла к двери в акушерскую и распахнула ее, желая проверить — не подслушивает ли кто? Ольга Владимировна стояла у дальнего окна и нервно ломала пальцы. Удовлетворенная увиденным, Сонька сделала ей успокаивающий жест и снова плотно прикрыла дверь.

— Так вот, господин Ландсберг! Извольте взглянуть на мое дело разумно и взвешенно. Помогая мне, вы никому не сделаете зла и подлости! Никому! Несчастная вдова получит от вас крупную, надеюсь, сумму — достаточную для безбедного существования и ее, и немногих бедных и больных родственников. Таковые есть у всех дамочек моего реестра, можете убедиться! Без моего вмешательства все эти чахоточные просто передохнут, и очень скоро — без надлежащего лечения, поездок на целебные воды и прочее. Вы спасете меня, дав мне возможность покойно дожить старость без того, чтобы кто-то тыкал в меня пальцем, насмешничал и обижал. А мои дочери — разве эти несчастные не заслуживают лучшей доли? Да, я виновата, — но почему они должны искупать родительские грехи?! Почему не дать мне возможность исправить причиненное по молодости и моему легкомыслию зло?

Сонька прошлась по комнате, остановилась напротив Ландсберга, все еще молчавшего.

— А как вам перспектива избавить Сахалин от Богданова и его дружков, герр Ландсберг? Я ведь держу эту свору при себе только для собственной защиты, неужто вы не догадываетесь? Помогите мне — и эта стая волков в человеческом обличье тут же станет мне не нужна, и они исчезнут!

— Вы их отравите, — понимающе кивнул Ландсберг. — Угостите водкой на корне борца, к примеру…

— А хотя бы и так! — пожала плечами Сонька. — Кто по этому отребью, которого боится весь Сахалин, плакать станет? Впрочем, господин чистоплюй, можно сделать и гуманнее! Я передам вам неопровержимые свидетельства совершенных Богдановым и его шайкой преступлений. Каждое из них, уверяю, верная петля! И подумайте, наконец, сударь, о себе и своем семействе! Как вы, вероятно, поняли — а вы ведь умный человек, и поняли наверняка! — мне терять нечего! Вы, и только вы сможете в точности выполнить мой план! Тайно или под благовидным предлогом привезти на остров мою «сменщицу», а позже под ее именем вывезти отсюда меня!

— Ход ваших мыслей мне понятен, сударыня! — Ландсберг откинулся на спинку стула, небрежно положил правую руку на кадушку, нащупал револьвер под салфеткой. — Вы пошли ва-банк: раскрыли мне свой тайный замысел, и теперь я должен либо помогать вам, либо умереть, чтобы замысел не был раскрыт. Так?