Легионер. Век Траяна

Утром Гай Осторий неспешно вышагивал по маленькому дворику и говорил, чеканя слова, словно оратор в Юлиевой базилике.[66] При этом он даже не смотрел на девушку лет восемнадцати в одной короткой кожаной повязке на бедрах, что невольно пыталась прикрыть руками обнаженную грудь. Осторий был гол, если не считать набедренной повязки и широкого кожаного пояса да еще кожаных ремней на запястьях. Какой-нибудь модный греческий скульптор вполне мог бы выбрать его моделью для статуи Геркулеса. Но только не молодого полубога, а изрядно побитого жизнью героя, свершившего все свои двенадцать подвигов, но так и не нашедшего покоя, признания и славы. На загорелой коже Остория бугрились давние шрамы: один на правой руке, второй — на груди наискось и третий — повыше колена — уже не от меча, а от кинжала, которым Осторий вырезал впившуюся в бедро дакийскую стрелу с крючковатым жалом — а резать надо было быстро, чтобы яд не успел разлиться по телу.

— Меч у тебя в поединке будет кривым, твой же противник выйдет сражаться гладиусом. Заколоть твоим клинком практически невозможно — только если попадешь в шею. Кстати, удар в шею советую отработать отдельно — им придется добивать проигравшего.

— Что ты меня учишь, как соплячку! — возмутилась девушка. — Я сражалась и видела кровь! Я умею…

— Разве? Ты ничего не умеешь. Зрителям нечем будет насладиться — разве что посмеяться над твоей неуклюжестью да пошутить по поводу грудей. — Осторий остановился перед старым кипарисом. — Взгляни на это дерево, оно старше не только меня, но и моего деда, этот кипарис посадили в тот день, когда был убит Юлий Цезарь. Кипарис пережил пожар Рима при Нероне и будет расти еще лет сто, а то и больше. Когда он был маленьким, его мог вырвать с корнем даже ребенок, а теперь три воина не смогут вывернуть его из земли. Но в этом его слабость. Кто неподвижен, тот беспомощен. Смотри!

Осторий дважды ткнул острым кривым мечом в дерево. Лезвие неглубоко погружалось в мягкую древесину, на сером стволе слезой проступила смола.

— Для его жизни эти удары не опасны. Так же, как и для твоего противника. Тело человека подобно дереву. Чтобы лишить его силы, у тебя есть только одно средство — перерубить основные жизненные потоки. Стать дровосеком, который, вместо того чтобы повалить дерево, заставит его засохнуть. А дальше ты будешь только ждать. Ждать, пока твой враг истечет кровью и ослабеет, нанося беспомощные удары на потеху толпе, растрачивая попусту силы. А ты будешь упиваться победой и приветствовать зрителей. Ну, не мне учить тебя этому, Мевия.

Девушка усмехнулась — в этот миг будто наяву предстала перед ее глазами заманчивая картина: арена амфитеатра, сверкающий белый песок арены, поверженный противник, и на песке — темные пятна. Но лишь на мгновение. Мевия глянула на кипарис, и улыбка ее погасла. Дурацкая затея! Зачем ланиста только придумал все это! Практически никакой надежды на победу! Да, для женщины Мевия очень сильна. Но у нее нет ни силы дровосека, ни выносливости римского легионера. Единственное, чему может научить ее новый учитель, так это — как умереть красиво с этой самой искрой надежды в глазах.

Осторий подошел к каменной скамье, где на брошенном плаще устроилась полосатая кошка, взял горячего от солнца зверька на руки. Кошка обеспокоенно зашевелилась и сделала попытку вырваться. Но не преуспела. Осторий перехватил животное за шкирку и поднял над головой. Кошка заверещала.

«Ну вот, так будет и со мной», — сморщилась Мевия.

— Зачем… — договорить она не успела.

Метко пущенная сильной рукой, кошка пролетела несколько футов и угодила ей в лицо. Кошка тут же приземлилась на все четыре лапы и стрелой умчалась в ближайшую открытую дверь, а на щеке Мевии стали быстро набухать кровью глубокие ссадины. Мевия согнулась, закрывая лицо руками. Осторий демонстративно повернулся к ней спиной, поднял руки вверх и, обращаясь к воображаемым зрителям, крикнул:

— Я дарю тебе эту победу, Рим!

Превозмогая боль, Мевия выпрямилась, стерла с лица кровь. Губы ее задрожали от обиды, на глаза навернулись слезы.

— Ты что, спятил?..

Осторий быстро подошел к Мевии и ударил ее ладонью по лицу — не сильно, но хлестко.

— Чего раскисла? Ты же на арене! Может, еще добавить?

Она замотала головой и невольно прикрылась руками.

— Так поняла? — Он больно стиснул пальцами ее грудь. Женщина даже не попыталась вырваться, лишь кусала дрожавшие губы. — Поняла, что нужно сделать с противником, что он должен чувствовать, когда ты его точно так же унизишь и лишишь силы? — Осторий разжал пальцы. — Ты сможешь сделать с ним что угодно на потеху толпе. — Он взял Мевию за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. — Даже маленькая кошка может быть очень опасной. Ты должна стать такой маленькой злобной бестией. Для этого тебе нужны две вещи — ловкость и острые когти. Ну, хватит реветь! Начинаем!