Легионеры

Чем больше узнавала она Сергея, тем больше огорчалась, отдавая пальму первенства ему. Который не шел ни в какое сравнение с Борисом, подобием человека, подобием любовника, а теперь вот и подобием мужа. Даже труп его в мыслях виделся не настоящим, а позаимствованной из музея мумией.

Она больше рассчитывала на понимание Сергея, когда с чувством стиля воскликнет: «Он (Борис) отвратителен! Я не могу больше терпеть его!»

«Выходит, терпела за деньги?» – предвидела она ответ Сергея.

«А что в этом плохого? Чем ты лучше? Не за те же ли деньги ты отправляешь людей на тот свет?»

Деньги пахнут. У Марка они отдают порохом, свинцом и оружейным маслом, у Норы воняют салом за ушами Бориса. Тошнотворный запах! Да, терпеть приходится за тряпки, цацки, бассейны с морской или пресной водой и постоянной температурой в двадцать восемь и семь десятых градуса. Что там еще? За взгляды, которыми ее провожают мужчины на улице, и за завистливые обворовывающие глаза продавщиц в супермаркетах и престижных ювелирных магазинах.

Да любая вытерпит запах, вынесет образ, выдержит слюнявые губы и липкие прикосновения. Тем более не такие они и частые.

Поймет ее Сергей? С позиции негодяя – да, поймет. Но у него есть и другие взгляды на жизнь.

Нет, пока она не поговорит с ним, не раскроет души и сердца, бесполезно ломать голову. Напрасно репетировать: «Только ты и я, больше никого. Вернемся в Париж, в МОЙ особняк. Как только ты увидишь его…»

Ей стало легко и тревожно одновременно от того, что она узнала от Сергея. Сегодня он посвятил ее в свои смелые, безусловно, но все же безумные планы «внедриться в группу наемников, чтобы знать день и час покушения на Бориса и повернуть группу в самый последний момент». Рассказал потому, что она являлась если и не его заказчицей, то закройщицей – бесспорно.

До половины двенадцатого оставалось всего пять минут, и Нора вдруг перестала терзаться. Ей стало вдвойне спокойней оттого, что не она первой прекратит их отношения, а Сергей прервет их. Милый, сильный и ласковый Сергей, которому можно шаловливо подышать в ухо: «Просыпайся. Нам обоим пора».

Пора.

Обоим.

Марк отказался от выпивки, шутливо сославшись на правило: до трех и после двенадцати – ни-ни. Дескать, не болит голова у тех, кто следует этой простой арифметической логике.

Прощаясь с девушкой в прихожей, он подумал о своем гостеприимном поневоле хозяине. Вероятнее всего, и Алексей вскоре перешагнет порог этой квартиры, по-медвежьи потопчется на месте и спросит, где ему отвели угол. Все же существовала опасность, что Латынин мог заподозрить измену и косой пройтись по свидетелям и исполнителям. А Гришин…

Что ж, Николай, взяв инициативу на себя, себе же и не принадлежал.

– А зачем придет журналист? – нахмурилась девушка и чуть отстранилась от своего любовника.

Марк повторился, не предполагая, что самые безопасные, на его взгляд, стены с сегодняшнего вечера стали прозрачными.

31 15 декабря, суббота

Щедрин торопился. Поставив машину на стоянку, до квартиры Савицкой он добрался с двумя пересадками. В голове стояло предостережение Марка: «При любой нестандартной ситуации делай ноги. Самое безопасное место считаю у Савицкой».

Обстоятельства, перед которыми поставил Марковцев журналиста, типовыми никак не назовешь. Типовыми бывают квартиры, вот как его «трешка»-распашонка; и будто в насмешку Алексей менял ее на нестандартные еврохоромы Элеоноры Савицкой.

Делай ноги. Вали в безопасное место.

Марк перешагнул черту и подмигнул напарнику: «Чего ждешь? За мной!»

Бравый командир!

Хвоста нет. Кажется. Предупредительно позвонить Савицкой по сотовому? «Не те цели преследую», – сурово обрубил правила современного этикета Алексей.

Ах как пахла его подушка в ту ночь! Ночь, когда он набивал желудок в ресторане, а Марк тем временем угощался в его спальне очаровательной человечиной. Черт с ним, с Марком, хотя и его голова лежала на той же подушке. Но вот запах – даже не аромат – остался не его, а Норы. Запах желанной самки. Впору снимать наволочку и герметически закатывать ее в банку. А на дурацкие вопросы отвечать: «Запах любимой женщины». Почему это не с того места брал? – вклинился в сладостно-эротичные мысли чей-то пошлый вопрос.

Марк прав: квартира Элеоноры – самое безопасное место. Находиться там даже в качестве беглеца и то приятно.

Алексей за последние дни немного похудел. Жаль, не побрился сегодня. Но в спортивной сумке, которая висела через его плечо, нашлось место и бритве. Сегодня он, спросив, конечно, разрешение, погрузит свое робкое тело в ванну. Хотя там, наверное, джакузи. Погрузит, значит, возьмет в руки бритву… О господи!..

Он долго стоял перед дверью Савицкой, приводя дыхание в норму. Что-то похожее он испытал, когда пялился в «глазок» своей квартиры и поджидал Марка.

– Здравствуйте. Алексей Щедрин, – привычно представился журналист. – Могу я видеть Элеонору Давыдовну?

Андрей Федоров обладал профессиональной памятью на лица и узнал в небритом человеке репортера. В Шереметьево досталось другому журналисту, однако и этот с микрофоном в руке лез на рожон.