Легионеры

На следующее утро в ванной перед зеркалом Мигель высунул язык. Дурацкое отражение в зеркале – рожа с высунутым языком, покрытым белым с желтизной налётом, усталый апатичный взгляд. Мигель взял зубную щётку и стал счищать налёт, тем самым вызвал рвоту. Кровь застучала в висках. Он принял душ, похмелился пивом, и только после этого ему полегчало. Вечером пошёл в сторону Эль Малекон посмотреть на закат, потолкаться среди гуляющих, чтобы не быть одному. Но быстро ощутил себя лишним: люди, их улыбки и смех раздражали его. Он покинул оживлённое место на набережной, спустился к воде, устроился на брошенном кем-то порванном шезлонге и уснул под шелест прибоя. Ему снился цветной сон – слепящий свет софитов, он наносит сокрушительный удар, соперник падает, салют разрывает небо петардами, становится светло, как днём…

Мигель проснулся. Невдалеке кто-то работал отбойным молотком, грохот которого во сне он принял за салют. Первые лучи солнца отражались в морской глади. На море – полный штиль. Мигель разделся догола, вошёл в воду и поплыл. «Вот если бы я мог доплыть до того берега…» Он настолько задумался, что не заметил, как далеко заплыл: «Так и в море унесёт». Мигель развернулся, и мощными неторопливыми гребками, чтоб не сбить дыхание, устремился обратно: «Нет! Я не утону, я стану чемпионом, у меня будет настоящая жизнь».

* * *

«Надо было слушать Эрнесто». Он не мог рассказать приятелю, что его кинули, как лоха – это всё равно, что расписаться в своей глупости. Вот Санни он мог сказать больше, чем кому-либо. Санни давно завязал с боксом, устроился работать в автомастерскую – он всегда любил автомобили.

– Нужна тысяча баксов, не знаешь где взять?

– У меня есть пятьсот.

– Не поможет, ещё половину надо.

– Можно попробовать у Диаса спросить… Возьмёшь моих пятьсот?

– Нет спасибо, какая разница просить пятьсот или тысячу.

Диас знал Мигеля – не раз бывал на его матчах. Если бы на Кубе был разрешён профессиональный бокс, Диас стал бы главным кубинским промоутером. Он любил бокс и обладал железной хваткой в делах. Делами его были наркотики и проституция.

– Диас, мне нужны деньги.

– Сколько?

– Штука баксов.

– Не мало. Что взамен?

– У меня сейчас ничего нет, но я отдам.

– Я знаю, что ты отдашь, если деньги будут. А если их не будет?

– Будут.

– Что у тебя есть? – взгляд Диаса не выражал эмоций.

Мигель старался сообразить, что ответить.

– Что у тебя есть? – Диас повторил вопрос. И сам ответил:

– Кулаки, вот что у тебя есть.

Мигель поднял свои большие руки и посмотрел на них.

– Я дам, через год вернёшь пять тонн, не сможешь через год – через два вернёшь десять. А если лажанёшься – отработать придётся. Понял?

Мигель утвердительно кивнул головой. Диас отсчитал десять новеньких хрустящих стодолларовых банкнот:

– Удачи, amigo!

* * *

Мигель позвонил Пульпо. В ожидании ответного звонка прошёл месяц. За это время Мигель пристрастился к пиву. На тренировки к Карлосу ходил редко. В Мигеле угас огонь, не было прежней одержимости. Карлос молчал. Он знал – каждый боксёр устаёт психологически от боёв, от напряжения, связанного с тренировками, отдых нужен… иной раз кажется – боксёр навсегда уходит из бокса, но потом возвращается, с некоторыми это происходит по многу раз.

* * *

Мигель, капитан Пульпо и ещё двое сели ночью в катер, на море был штиль. Все молчали. Пульпо окинул взглядом пассажиров, усмехнулся.

Они отшвартовались, шли на полном форсаже до нейтральных вод. Через несколько часов Пульпо сбросил обороты, и лодка почти бесшумно заскользила в направлении Флориды. «Ещё час и будете выгружаться. Не бздите парни! Не вы первые и не вы последние».

Они шли в кромешной тьме. Внезапно завыла сирена, лодку осветили прожекторами.

– Atencion!6 Заглушить мотор, manos arriba7, бьём на поражение.

Это были кубинские пограничники.

– Мы рыбаки, оружия нет, наркотиков нет, заблудились…

– Знаем мы, какие вы рыбаки…

Патруль зацепил их лодку багром.

– Поднимайся по одному.

Под дулами автоматов они поднялись на борт патрульного катера, их тщательно обыскали, каждого обнюхал натасканный на наркотики пёс. После осмотра всех спустили в трюм, закрыли в спецотделении без иллюминаторов – угнетающая тишина и темень такая, что Мигелю захотелось громко выть.

И он завыл. Он не думал о Диасе, деньгах, которые как-то надо будет вернуть, о боксе, о том, что его ждёт, он ни о чём не думал. Просто выл, как животное, загнанное в угол.

Мигель отсидел в тюрьме шесть месяцев. Выйдя на свободу, пил неделю, потом очнулся, перевернул всё в доме – что-то искал…

– Она была где-то здесь… – он перебирал предметы на полке.

– Что ты ищешь? – спросила мать.

– Карту, бизнес-карту. Гарри Норфолк – промоутер. Я знаю, что она должна быть здесь, я клал её сюда среди открыток.

Мать вышла из комнаты и вернулась через минуту, держа визитку Гарри Норфолка в руках:

– Вот. Нашла в мусорном ведре и сохранила.

* * *

На следующий день Мигель послал Гарри e-mail, в котором кратко сообщил, что готов подписать контракт. Гарри прочитал, усмехнулся – теперь он получит этого парня на более выгодных условиях.