Легкие горы

– Динка, ты бы знала, как я рада, что ты с нами! И что ты именно такая… Юрась, Юрась! – позвала она сына. – Правда, Динка похожа на бабушку Тасю? Нет, Катя, правда, что ты улыбаешься? Помнишь ту фотографию, где бабушка с косами? Еще платье такое с воротничком…

Динка почти не слушала Свету. Она понимала, что никак не может быть похожа на бабушку Тасю, раз она ей не родная. Но именно с этих Светиных слов, с ее сияющих глаз и порывистых объятий вдруг пришло к Динке чувство семьи, в которой она не лишняя, а на своем месте, и уверенность, что ее не вернут в детдом. Особенно когда мама сказала:

– Конечно, похожа, я это сразу поняла.

И она притянула Динку к себе.

Юрась всеобщей радости не разделял.

– Чего это с Юрасем? – вышла на крылечко бабушка Тася.

– А! – отмахнулась Света и расцеловала бабушку Тасю в щеки. – Переходный возраст, наверное. Бабуль, кормить гостей будете? Мы торт привезли и бананы.

Завтрак был веселым. Со Светой все веселое.

«Это потому, что она дяди Сашина», – поняла вдруг Динка. Света так же заразительно хохотала, а рассказывая, обращалась ко всем сразу, никого не забывая, совсем как дядя Саша. И все истории у нее были такие захватывающие! Динка не сводила с нее глаз.

Когда мама сказала: «Ну вот, Динусь, это наша тетя Света», Света фыркнула:

– Вот еще – «тетя»! Не путай ребенка, пожалуйста, мы с ней двоюродные сестры!

Это было так странно: получить в сестры такого человека! Это было так здорово! Динка ходила за Светой по пятам. На какое-то время она забыла даже про Юрася.

Света была совсем не красивая. Маленькая, худая, угловатая, как мальчик-подросток, со спины она отличалась от своего сына только ростом. У нее был длинный нос, лягушачий рот, острый подбородок. Но что-то такое было в ней, что тянуло Динку, как на веревочке. Света все время что-нибудь рассказывала. И пока мыли посуду после завтрака, и пока пололи вместе морковку. Рассказывала так, будто Динка была ее лучшей подружкой. Динка все время оглядывалась на Юрася, приглашая присоединиться, но он, как приехал, взял с полки книжку (и Динка видела: взял не глядя, первую попавшуюся), улегся на тахту и не отрывается.

– Ты чего такой хмурый, Юрась? – подсела к нему Динкина мама.

– Да нет, теть Кать, я нормально.

Мама подержала руку на его спине и отошла. Она тоже будто не знала, чем себя занять, но Динка не замечала этого, сегодня она видела только Свету.

Вечером Света и мама сели на то крылечко, что выходило в огород. Динка приткнулась к маминому боку, поглядывала на Свету, на темнеющие в саду деревья, на заросли бурьяна у забора. Звенел сверчок под крыльцом, квакали у реки лягушки, зудели комары, и мама то и дело отгоняла их рукой от своего лица и от Динкиного. В доме Юрась смотрел телевизор. Бабушка Тася немножко посидела с ними и ушла спать. Она всегда ложится еще засветло, чтобы пораньше встать.

– Ну, – сказала мама Свете, – рассказывай!

Света, еще секунду назад задумчиво-рассеянно смотревшая вдаль, смутилась, вздохнула и вдруг вся просияла. Она зажмурилась, будто собираясь духом, и прошептала:

– Я влюбилась!

Мама сделала круглые глаза, а Света засмеялась тихо-тихо, ласково-ласково:

– Он такой… необыкновенный. Настоящий, понимаешь? Я влюбилась просто сразу. И он. Он тоже говорит, что сразу. Я никогда такой счастливой не была, совсем голову потеряла…

– Никогда?

– Ну… может быть, когда Юрась родился, но это другое. Катя! Он на папу похож.

– На Сашу? – удивилась мама.

– Да, да! И лицом, и характером, да всем! И я все думаю: почему он не встретился мне раньше?

– Наверное, потому, что должен был родиться Юрась.

– Да, конечно… – Света свела брови. – Юрась злится.

– Ревнует.

– Я понимаю. Все не могу с ним поговорить. Не могу решиться. Слова подобрать не могу. Тебе нравится здесь?

– То есть? В Легких Горах?

– В Легких Горах, в Лесногорске?

– Ну… да. Это же… ну, родина.

– Конечно. – Света улыбнулась, будто обрадовалась, что мама подобрала верное слово. – Я уговорила его переехать в Лесногорск.

– Из Москвы?!

– Из Москвы! – тряхнула головой Света. – А что? Будем жить здесь, туда на выставки ездить… Осталось только Юрася уговорить.

– Как его зовут? – спросила мама.

– Сережа.

– Сережа, – пробормотала мама растерянно, и Динка сквозь дрему почувствовала, как сжалось мамино сердце. И Динкино сжалось тоже: от тоски и страха. Света погладила маму по плечу и вдруг тихонечко запела:

– Зорька алая, Зорька алая, губы алые,

А в глазах твоих,

А в глазах твоих неба синь…

Ты любовь моя,

Долгожданная,

Не покинь меня, не покинь меня,

Не покинь…

Динке хотелось подпеть, но сон все глубже уводил ее, она только чувствовала, что мама стала подпевать, что обе они думают о своих Сережах, что мама тоскует о своем до сих пор, что она не забыла его и не забудет, убеги они хоть на край света, и Динке стало жалко маму.

– Спелым колосом,

Спелым колосом вьются волосы,

Только голову,

Только голову запрокинь.

Через сотни лет,

Через тысячи,

Не покинь меня, не покинь меня,

Не покинь…