Легкие шаги безумия

— Скажите, вы серьезно думаете, что я инструктировала Веронику Роговец, как ей вести себя на допросах? — спросила она, отсмеявшись.

— Вы только что сами сказали об этом.

— И вы считаете, что она следовала моим инструкциям? Вы полностью исключаете вариант, что Вероника вела себя так, как ведет всегда и со всеми? Вам кажется, я ее настроила на определенный лад и она, как заводная игрушка, следовала этому настрою?

— Ну, не стоит так огрублять, Регина Валентиновна. Разумеется, Роговец не игрушка, а живой человек. Однако определенное влияние вы на нее имеете, согласитесь. Иначе она не обращалась бы к вам за помощью.

— Если бы она следовала моим советам, то говорила бы вам правду и только правду, — тихо и серьезно произнесла Регина, — но люди, как вы верно заметили, не игрушки. Не музыкальные инструменты.

— Скажите, Регина Валентиновна, а Юрия Азарова вы хорошо знали?

— Не очень, — пожала плечами Градская, — он у меня не лечился.

— Как вы думаете, могли быть у него серьезные долги?

— Какая разница, что я думаю по этому поводу? Такие вещи надо знать точно. Я вам могу точно сказать одно: ни у меня, ни у моего мужа он денег в долг никогда не брал.

Когда она ушла, у Мишани разболелась голова. От разговора остался неприятный осадок. Соображать было трудно, все валилось из рук. Кто-то недавно рассказывал ему нечто подобное… Совсем недавно. Кто-то из его знакомых точно так же, поговорив с милым обаятельным человеком, чувствовал тяжелую усталость, головную боль.

Миша старался вспомнить, что-то подсказывало ему: это важно, это серьезно. Но голова прямо-таки раскалывалась. «Загипнотизировала меня, что ли, эта Градская?» — подумал он с раздражением.

Выпив две таблетки панадола, Мишаня сделал себе крепкий сладкий чай. Головная боль немного отпустила, но соображать все равно было трудно.

Вечером жена заставила его измерить температуру. Оказалось, что у Мишани тридцать восемь и пять. Немудрено. В Москве свирепствовал последний весенний грипп.

* * *

У Лены был сумасшедший день. Она подготовила и сдала все материалы по своему отделу, которые шли в следующий номер, то есть сделала работу, рассчитанную на ближайшие Десять дней, она успела заказать и тут же выкупить путевки в Подмосковный дом отдыха для Лизы и Веры Федоровны и Проделала еще такую кучу мелких и крупных дел, что сама удивлялась.

Ее единственный подчиненный, Гоша Галицын, печатал на компьютере последний абзац своей статьи о модной рок-группе, периодически терзая телефон. Лена ждала, когда он закончит — он обещал отвезти ее домой на своей «Волге». В который раз она ругала себя, что так и не удосужилась получить права.

Бежевый «жигуленок» стоит себе под окном, а ей приходится одалживаться. В дом отдыха Веру Федоровну с Лизой повезет на своей машине Ольга Синицына, Майкла поедет встречать Гоша, а потом он же повезет их в аэропорт, когда они будут улетать в Тюмень.

Никто в шоферы не нанимался. У всех свои дела. Гоша Галицын давно уже не тот оболтус, которым был, когда пришел работать в журнал. Он нашел свою тему, стал писать о музыке, о роке и попсе. За два года даже имя себе заработал, причем не только скандальными подробностями из интимной жизни звезд, но и умением хорошо писать, что в наше время большая редкость.

— Все, сейчас поедем! — вздохнул Гоша, выключая компьютер и тут же еще раз набирая какой-то номер по телефону.

— Кому ты так упорно дозваниваешься? — спросила Лена.

— Волкову!

— А кто это?

— Ну ты даешь, начальница! — Гоша даже фыркнул. — Ты что, вообще телевизор не смотришь?

— Иногда смотрю, но редко, — призналась Лена.

— И про концерн «Вениамин» не слышала?

— Наверное, что-то слышала…

— Лен, это неприлично. Такие вещи надо знать. Вениамин Волков — продюсер номер один, крестный отец каждой третьей поп-звезды.

— Вениамин Волков?.. Подожди, я, кажется, его знаю.

— То есть? Ты что, знакома с ним? Лично знакома?!

— Был такой комсомолец в городе Тобольске, очень давно, четырнадцать лет назад, — кивнула Лена.

Гоша выхватил из кипы бумаг на своем столе какой-то яркий музыкальный журнал, нервно пролистал его и сунул Лене под нос огромную, на разворот, цветную фотографию.

С фотографии улыбались мужчина и женщина. Мужчина — лысеющий блондин с бледно-голубыми глазами и худым лицом. Женщина — кареглазая красотка лет сорока, с волосами цвета спелой пшеницы.

— Ну? Это он? — затаив дыхание, спросил Гоша.

— Да, это Веня Волков. Только постарел и полысел, — рассеянно ответила Лена.

Она не могла оторвать взгляд от лица женщины. Что-то смутно знакомое было в этом холеном, чистом, идеально-правильном лице. Что-то смутно и неприятно знакомое.

— А кто эта женщина?

— Жена его и совладелица концерна, Регина Градская. Слушай, Лена, значит, ты была лично знакома с самим Волковым, когда он еще жил в Тобольске?

— Гоша, я была знакома со множеством людей по всему бывшему Советскому Союзу. Я ведь не вылезала из командировок. А ты случайно не знаешь, чем занимается его жена, кто она?