Легкий как перышко

– Что ты имеешь в виду, они позволяют тебе что-то видеть? Кто? – спросила я. – И ты знала. Если это происходило и раньше – значит, ты знала, что Оливия умрет! – Мои губы формировали слова, пока я обыскивала Вайолет взглядом. Был ли это предмет в сумке и мы его не видели? Придется ли нам с Мишей взламывать ее шкафчик в раздевалке, чтобы обыскать содержимое кожаной сумочки? Или она спрятала это в спальне? Нет… я подозревала, что она принесла это нечто с собой в дом Ричмондов в ночь вечеринки Оливии.

Глаза Вайолет наполнились слезами, покатившимися по ее щекам, и она даже не пыталась стереть их.

– Я не знала, не точно. Я никогда точно не знаю, что произойдет.

Миша готова была взорваться.

– О чем ты вообще говоришь, Вайолет? Это не имеет смысла! Кто тебе что показывает?

Вайолет глубоко вздохнула и подозрительно оглядела парковку. Через закрытые окна машин гремел рэп, двери хлопали и клаксоны гудели на углу: ученики нетерпеливо ждали своей очереди, чтобы покинуть парковку.

– Я расскажу вам, что захотите, но не здесь.

– Лучше бы тебе это сделать, – предупредила Миша. – Потому что это ты предложила сыграть в эту дурацкую игру, и думаю, ты обязана нам все объяснить.

* * *

В это время дня беговые дорожки пустовали, хотя через деревья, отделяющие их поля, мы видели и слышали, как футбольная команда готовится к игре в эти выходные. Вайолет сказала Трейси, что потусит с нами, и отказалась от предложения подвезти ее домой, и весь путь от парковки к цементной дорожке, ведущей на футбольное поле, мы слышали, как Трейси лихорадочно пишет Вайолет – ее телефон постоянно гудел в сумке. Мы стояли у маленькой трибуны. Я поежилась в джинсовой куртке, жалея, что мы не можем насладиться еще одной неделей тепла перед тем, как начнется зима. Трей сел на холодное алюминиевое сиденье на первом ряду, а Вайолет осталась стоять, сжимая в руках маленькую кожаную сумочку. Пиная сухую траву под ногами, она заговорила.

– Какое-то время назад они начали показывать мне разные вещи. Я даже не помню, когда это началось, – тихо произнесла она. – Не спрашивайте меня, кто они, потому что я не знаю. Духи. Привидения? Дружелюбные? Злые? Не знаю.

Я никогда их не боялась, и они мне никогда не вредили. В определенных ситуациях мне легко понять, что они хотят мне показать, как во время игры, например. Сложно все это объяснить, правда. Они что-то сообщают мне, но я не слышу голоса. Они показывают мне что-то, но это не то же самое, что смотреть на эти трибуны.

– Что они тебе говорят делать? – спросила я. Порыв ветра пошевелил сухие листья на деревьях вокруг стадиона.

Вопрос смутил Вайолет, и она поковыряла ногти, прежде чем ответить.

– Просят поговорить с определенными людьми. Порасспрашивать об их жизни. Предложить почитать будущее по руке.

Мне тут же поплохело. Прозвучало так, словно она занималась этим дольше, чем мы подозревали. Кто знает, как давно это происходит, сколько жизней потеряно?

– Как с Джошем Лумисом и Ребеккой Шермер? – спросила Миша, вскинув бровь.

Вайолет не удивилась, услышав имена из прошлого.

– Наверное, – она пожала плечами. – Слушайте, сначала я не понимала, что случившееся с ними связано со мной. Джош всегда был болезненным ребенком. Ужасно так говорить, но никто не удивился, когда он умер от приступа астмы. Они не говорили мне, что, прочитав ладонь, я открою дверь этим событиям. Вот как это происходит в моей голове. Словно открывается дверь, и вещи просто начинают входить в нее.

Я не могла не закатить глаза. То, с какой легкостью она очутилась в жизни Оливии, доказывало, что она вполне могла контролировать эти предсказания, если хотела.

– А после его смерти ты не поняла, что это твоих рук дело? – спросила Миша, не покупаясь на показную невинность Вайолет.

– Нет! Совсем нет. Представьте себя на моем месте. Вы бы сложили два и два? Это как… Что, если дама, работающая кассиром в столовой, завтра бы умерла? Вы бы решили, что ее смерть связана с гамбургером, который вы вчера купили, или пятидолларовой купюрой, которую вы ей дали? Нет!

– А что насчет Ребекки? Ты все поняла, когда она умерла? Или до тебя дошло только после третьих или четвертых похорон? – рявкнула Миша.

Вайолет выпрямилась и отвела плечи назад, становясь в защитную позу.

– Послушай, Ребекка была моей подругой. Я не монстр, знаешь ли. – Две огромные слезы скатились с ее нижних век по щекам. Она быстро вытерла их пальцами и высморкалась в платок, который достала из кармана пальто. – Я до сих пор не знаю, кто сбил ее. Полиция так и не поймала того человека…

– Так, скажи мне: твои родители перевезли тебя из Лейк-Фореста из-за всего, что ты там натворила, или потому что нужно было разобраться с недвижимостью здесь, в Уиллоу? – спросила я. На долю секунды Трей поднял взгляд с трибун на Вайолет. Когда их глаза встретились, Вайолет отвернулась к забору вокруг трека.

– То, что случилось в Лейк-Форест, не моя вина, – настаивала она. – Я не совершала преступлений!

Миша фыркнула.