Легко и просто, или Кризис тридцати лет

К вечеру не сдержался, высказал всё. Заверял меня, что я что-то удалила из журнала вызовов, яростно допрашивал, что именно. Причём орал он так убедительно, что я реально почувствовала себя виноватой непонятно в чём. Всю ночь сверяли с ним звонки и цифры, забыв, что он давал обещание – не рыться в моём телефоне. Доказать свою невиновность было для меня уже делом принципа. Я давно поняла, в чем именно там он запутался, и как учитель-математик на бумажке полночи рисовала цифры и чертила стрелочки, доказывая любимому, что я не верблюд. Еле доказала. А может, ему просто надоело слушать. Кажется, он даже остался недоволен тем, что не удалось меня ни в чем уличить. Потому что, этот случай он мне потом припоминал снова и снова. И я бесилась от отчаяния, и готова была заткнуть ему рот этими бумажками с подсчетами. А он будто питался моим беспомощным гневом. После того, как Игорёк окончательно убеждался, что не зря прозвал меня «истеричкой», настроение его заметно улучшалось, потом он начинал ржать, а потом затыкал рот поцелуем. Ну, окончательно повёрнутый на голову балбес! За что я только люблю его?

Короче… Игорь ушёл напиваться. А я (цитирую) должна была сидеть и думать над своим поведением. Естественно, думать я собиралась не о себе, и снова открыла статью о борьбе с ревностью, а также о методах воспитания трудных подростков.

«Женам ревнивых мужей приходится нелегко. Люди, патологически ревнивые, нередко буквально вымогают признания о каких-то несуществующих изменах, уверяя, что правда избавит их от сомнений и потом все будет хорошо и спокойно. Но, конечно, покоя не бывает. Все возобновляется с удесятеренной силой» – успела прочитать я… Раздался звонок от Игоря. Ну, это ожидаемо.

– Слушаю тебя внимательно, – произношу я, почти издеваясь.

– Я на крыше, – сообщает Игорь, – сейчас сброшусь к хренам. Кидает трубку.

Это что-то новое. Набираю его номер. Выключен.

В панике звоню тёте.

– Валентина Николаевна, Игорь напился и уверяет, что сброситься с крыши, – кричу я.

– Ага, – спокойно отвечает тётя, – это у него бывает, никуда он не сброситься. Слишком сильно он себя любит. Лерочка, приходи, я вам сумку собрала.

Тётя Валя предельно спокойна. Видимо, такое, как выразилась когда-то Игорькова бабушка, тоже уже «было в его биографии».

Но в нашей с ним истории такие угрозы впервые, если не считать случая с балконом на прежней квартире. Я не могу находиться одна, бегу к тётке «за сумкой».

– Лера, не волнуйся, это он так манипулирует тобой. Помнится, он нам тут такое уже устраивал. Повис на балконе, и говорил, что спрыгнет. А мы с бабушкой молча стоим и наблюдаем. А он висит и поглядывает на нас, прыгать-то с третьего этажа не хочется, – Тётка несёт мне чай с бутербродами.

Я смеюсь. Понятно. Значит, теперь так он собрался на меня воздействовать.

Смс-ка от Игоря: «Я прыгаю».

Я подскакиваю. Вот понимаю, что он не сделает этого, а всё равно страшно.

– Успокойся, и не перезванивай ему – тётя подставляет мне вазу с конфетами, – Что там у вас с работой?

…Смотрю на своего спустившегося с высотки героя. Пьяный. Злой. После часа неисчислимых эсэмэсок: «Тебе всё равно?» «Меня сейчас не станет», «Я в полёте», «Меня больше нет», и моего стойкого молчания Игорь сдался. Стал звонить и требовать, чтобы я поднялась к нему на пятнадцатиэтажку. Вместе с тёткой вырабатывали и приводили в действие план-игнор, по спусканию Игоря вниз. Спустился. Я вышла. Привычно поорали друг на друга. Вести его домой страшно. Не потому что я его боюсь, а потому что его менты заберут в таком состоянии. К тётке ближе. Обманом уговариваю пойти туда. Планирую, свалить его там отсыпаться и выспаться наконец-то сама.

Но тётя Валя оказалась против:

– Зачем ты его такого пьяного к нам привела? Нет-нет. Нам он такой не нужен. Решили жить – вот и живите, – бормочет Валентина Николаевна, вынося к порогу сумки с продуктами, как приданое. Мол, забирай всё, только Игоря назад нам не возвращай… Как-то до меня это только дошло! А я-то думала, почему его родственники так радушно приняли меня разведённую, тридцатилетнюю, с ребёнком. А вон оно почему, оказывается: не нужны им сцены с крышами и выбитыми стёклами, и Игорёк такой «хороший» им не нужен.

Игорь вдруг громко ругается на тётку теми же словами, какими и на меня обычно, прибавляя к ним совершенно неуместное здесь слово «проститутка» и всякие от него производные в матерной форме. Подозреваю, что скоро эти ругательства начнут сыпаться и на меня