Легко ли быть человеком. Сказки для взрослых

И дальше все в том же духе, в том же роде. Зверек уж не осмеливался больше сунуться со своим сватовством ни в одну лисью нору. Покрутился, покрутился возле мест обитания лис да и исчез. А заодно и из волчьей стаи. Поговорило об этом зверье, пошумело, поспорило и забыло. Потекла жизнь по-прежнему, у всех забот – полон рот. Как каждый день брюхо набить – вот что самое важное, а остальное так, мелочи, ерунда, ничего не стоящая.

Зверек же ушел, прямо сказать, в никуда, ушел, потому что никем и ничем в тех местах не дорожил, никто и ничто его не привязывало, что тут сказать? Вольный ветер, куда хочу – иду, где хочу – живу. Ну и еще надежда у него все-таки была, что где-нибудь он да и прибьется, не будет до старости одиночкой по лесу рыскать, кто-то родной и ему на склоне лет кусок принесет да от врагов защитит. Ради этого стоило и постараться. И зверек старался, шел и шел, и, казалось, конца этому не будет. Но на то и сказка, чтобы в ней чудеса приключались. Вот и с нашим зверьком чудо приключилось.

Забрел он в совсем дикие и очень холодные места, мы бы сейчас сказали, совсем на севере оказался. И лес был непривычный, хмурый и тяжелый, и зверье какое-то диковинное. Спрятался он в кустах и глядит во все глаза. Что это за порода такая, не поймешь? Пушистые, остромордые, как лиса, а цветом шкуры на волка смахивают и из себя вроде покрупнее, чем лисы, будут. Долго лежать в кустах он не стал, решил счастья попытать еще раз и выскочил навстречу одному из них. А тот ничего, не испугался, не рассердился, доброжелательно на него посматривал своими бусинками-глазами и хвостом пушистым приветливо помахивал. Пригляделся наш бедолага к этому хвосту, мать честная, да ведь этот хвост точь-в-точь как у него. Ну да, конечно, и мордочка остренькая, мелкая, и рост, и пушистость, и окрас – все это почти такое же, как у него. Вот чудеса-то!

Новый знакомец притащил его к своим, и снова зверек стал рассказывать свою историю, но теперь, уже горьким опытом наученный, а может, просто по лисьей своей хитрости, не сказал про мать-лисицу и отца-волка, а скромно отметил, что родителей своих не помнит, а потому не знает, какого он роду-племени. Ищет по всему свету родню, но как найдешь, если не знаешь, кто ты? Окружающие молчали, но это не было недоброжелательным молчанием, скорее настроение витало в воздухе сочувственное, а потом вдруг наш герой услышал шепот:

– А может, он нашей породы, смотрите, как он похож на нас, есть, конечно, и большие отличия, но чего в жизни не бывает? Пусть живет с нами, если он песец, то и повадки его будут наши, воспитания-то поди у него никакого и не было, вот мы его и поднатаскаем, обучим всему, что сами умеем и что для песца надобно, чтобы не пропасть. Да и нам прибавление в самый раз, к месту. Ишь, сколько недругов-то развелось! Должны же мы укрепиться против них. Тут и этот бедолага подойдет.

Так зверек обрел свою стаю и стал песцом. Худо ли то, что он соврал, нет ли, не нам судить, надо быть в его шкуре, чтобы понять, каково это быть нечистых кровей. Живи он среди людей, его называли бы метисом, полукровкой, суржиком, наконец. Хотя у людей это дело обычное, никто и внимания не обращает на такие казусы природы, вот только как сами суржики себя чувствуют? Им-то каково? Но об этом и среди людей не думают окружающие, что уж о зверях-то говорить?

Новоявленный песец старательно перенимал все, чему его учили. И повадки, и манеры, и образ жизни – все было по образцу и подобию тех, кто его приютил. И надо же такому случиться, как-то очень быстро и легко зверек прижился в ареале песцов и вскоре настолько приспособился к этой жизни, что сам не понимал, как это он мог прежде жить иначе!

Прошло время, и когда он женился, никто не сказал и слова против. День за днем, год за годом шла его жизнь, суровая, на выживание, в тяжелых условиях севера, но была семья, росли детишки, помогали и поддерживали соседи, и зверек с годами уже говорил, поучая свое потомство: «Мы, песцы…» или «У нас, песцов…», ничуть не лукавя и не притворяясь.

Со временем и сам он все больше и больше стал походить на песца. Вот уж точно загадка природы! Детишки же его, а уж тем более внучата, и вовсе были вылитые песцы, вот только в окрасе их искорка, что ли, какая-то рыжеватенькая проскальзывала, да к этому никто и не приглядывался. Чего попусту глаза по сторонам пялить? Того и гляди либо добычу упустишь, либо врага проглядишь. Самозваный песец мог себя по праву считать счастливчиком. Жизнь все же удалась. И семьей обзавелся, и до старости дожил, и в сообществе своем даже почетом пользовался. О том, кто он, откуда и как все раньше было, он начисто забыл, убивай его, он бы не вспомнил, но вот одна загадочная странность у него была.