Легко видеть

Саша сразу понял, что его жена уже любит этого очень уж моложавого для своего возраста любителя туристских походов. Как и многие другие люди, прошедшие закалку в экспедициях на окраинах империи, в Мировом океане и в других едва доступных местах, он смотрел на туристов, «путешествующих без надобности», со снисходительностью устоявшегося матерого человека над теми, кто «задержался» в романтическом студенческом возрасте, старается создать себе трудности и приключения, на самом деле очень сильно уступающие реальным трудностям и опасностям в настоящей многодельной и многотрудной жизни. Михаил понимал, что Саша не видит в нем исключения из правил. Впрочем, Саша еще и теперь не без удовольствия ходил в несложные походы. Однако в первую очередь потому, что этого хотела жена.

Появление в доме постороннего мужчины, который явно пришелся по душе его любимой Марине, сразу встревожило Сашу, хотя он старался не показывать своего беспокойства вслух. Он, правда, после первой встречи поинтересовался у жены: «Тебе очень нравится Михаил Николаевич?» – Но она ответила, вкладывая так много чувства в слово: «ОЧЕНЬ!» – что он поспешно сказал: «Только не серьезно, ладно?» Однако с этим обращением он сильно опоздал. И при двух или трех следующих визитах Михаил – каждый раз по приглашению Марины – Саша уже не просто рассказывал о жизни и быте в экспедициях и командировках, но и о том, как там умели вести себя настоящие мужчины в критических случаях, когда требовалось доказывать свою жизнеспособность или стойкость в соблюдении интересов товарищей. Рассказы были о том, как они зимовали на Камчатке, как летали с отчаянными летчиками-штрафниками, которых за хулиганство в воздухе уже некуда было дальше ссылать, как падал в вертолете по-настоящему и как подыгрывал экипажу, когда тот имитировал отказ двигателя во время полета с инспектором ВВС и только у самой земли вновь включал его, наслаждаясь паническим состоянием проверяющего и особенно – неприлично-катастрофическими последствиями его испуга. Потом они сменились сообщениями уже дидактического, назидательного характера. Саша, принадлежа к тонкому слою так называемых «научников», был своим и в военно-авиационной среде. В том смешанном обществе, которое образовалось в Ключах, жизнь была изолированной от внешнего мира, от «материка», и довольно однообразной, а потому молодые женщины – жены офицеров – были очень непрочь внести в нее разнообразие с прибывшими из столицы «научниками». Бывало, они приходили в гости и без лишних хитростей просто садились им на колени, а то шли и еще дальше, чтобы не оставить у соблазняемых никаких сомнений, чего от них ждут и хотят. И научники, сами изголодавшись по женщинам, давным-давно отлученные от семей, все-таки оставляли офицерских жен без удовлетворения: «ну нельзя было этого делать, нельзя!» потому что они летали с их мужьями на отдаленные «точки», вместе рисковали и пили спирт, и поэтому путаться с их женами выглядело бы предательством друзей в том братстве суперменов, в котором привыкли ценить и блюсти достоинство других его членов не меньше своего. Словом, Михаилу явно указывали, что он ведет себя не так, как следует, если хочет, чтобы в этом доме его считали вполне порядочным человеком.

Михаил все понимал, но отмалчивался, хотя глаз под прямым Сашиным взглядом не прятал, не отводил. У него был другой высший долг – перед любящей и любимой Мариной. После того, как она призналась ему: «Такого у меня еще не бывало!..» – он уже не имел права отступать ни перед чем, чтобы быть достойным любви ТАКОЙ женщины, ибо он уже проникся уверенностью, что она – редчайшая и именно ТАКАЯ и, если у него на этом свете может быть счастливая жизнь и любовь – так только с ней.