Легкомыслие

Женщина на вело, уже бабушка, катается вокруг пруда, здесь я ее вижу постоянно. Пока я гуляла здесь, она успела состариться. Через нее прошло время. Лицо, как у нашего мэра. Старики все похожи, и не важно, богатые или бедные, не важно, что они маринуют в банках. Бабушка не знала, что тянет на мэра, к счастью, иногда улыбалась, становилась моложе. Душу не скроешь, сколько ни перекраивай биографию, она крутит педали зимой и летом, может быть, до сих пор в постели динамо, любимому деду, я его никогда не видела рядом. Лицо, как много оно может сказать, даже если будет молчать. Она остановилась, а лицо все еще крутит педали, скулы жуют слова.

Мулета

– Торо, – рычал Тино.

– Оле!! – отвечала публика, будто она была тем самым быком, готовым откликнуться на вызов.

Толпа ревела. Тино выделывал с быком такие пируэты, что со стороны казалось, будто это не битва, где один обязательно должен умереть, а танец, который был до того виртуозно отработан сотнями репетиций, что толпа в экстазе кричала: Оле, Оле, Оле!!! то вздыхала со стоном, то вскидывала руки, чтобы не потерять свою голову. Тино, который никак не мог утолить жажду мести, рисковал, рисковал своим телом, своей жизнью, чтобы как-то попытаться найти ее смысл. Риск – это попытка найти хоть какой-то смысл жизни.

Мулета в его руках, словно веер, которым он обмахивал голову быка. Тому было жарко, кровь из-под бандерильос заливала спину так сильно, что темное пятно на его хребте стало похоже на черное резиновое седло, в которое скоро должен был сесть матадор. Злость заливала быку глаза, еще яростнее приближая его к поражению.

В конце концов Тино закружил голову быку так, что тот упал, положив ее на песок, капитулировал и даже готов был сдохнуть на месте, а его вывернутый наружу язык хрипел одно: «Хватит».

Тино грациозно прошелся на публику. Тупая злость на Викторию, на ее любовника, на весь мир постепенно куда-то уходила. В этот момент он как «Отче наш» вспоминал своего друга Панчо, который, отпустив раненого быка, вдруг стал заигрывать с публикой, стал любезничать с раненым противником, а тот просто прошил ему шею, стоило только Панчо попытаться потрепать быка по холке и перейти с ним на «ты». Бык не дурак, кроме того, что у него хорошая память, он очень внимателен.

«В третьей терции нельзя затягивать. Иначе даже израненный бык, не имеющий возможности поднять голову, может дать бой. Стоит ему только найти тень матадора, он будет атаковать», – засели в голове Тино слова отца.

Психо 20

Я читал это и понимал, что время не поддавалось физическим законам, для людей это скорее химическая единица, потому что химический состав настроения полностью зависел от времени года. Эндорфины постоянно воевали с энкефалинами. Весна – петь, лето – орать, осень – скулить, зима – выть. В душе женщины все еще сложнее, там свои времена года, не подвластные календарю, они могут меняться чаще в разном порядке, прежде чем кого-то вселить, надо кого-то выселить. И так до бесконечности, текучка – если говорить канцелярским языком, течка – если на биологическом. Женщине много не надо, ей нужно все. Уже в ноябре она хотела весны, но и Новый год тоже не хотела пропускать. Мужчины еще могли себя чем-то отвлечь: работа, футбол, пиво, одноклассники, женщины лишь тщетно пытались угнаться за ними: бесконечный парад фотографий чужих среди своих, конкурсы перепостов, хочется хоть какой-то победы. Парадокс: чем кислее становилось лицо общества, тем больше ему требовалось гиалуроновой кислоты.

Как часто женщина ищет море там, где нет даже лужи.

Женщины. Они крепко сидят на цепи закономерностей в ожидании случайности. Они боятся сорваться, поэтому лают на всех, особенно на нее, на жизнь, стоит ей только вильнуть хвостом. Лают, чтобы не совращала.

Я снова посмотрел на Сашу, которой уже надоело смотреть, как я читаю ее сочинение. Кажется, она уже жалела, что написала так много.

Я вспомнил одну летнюю скамейку, на которой мы сидели, пили кефир из бутылки и затыкали брешь в голоде хлебом.

– Смотри, какой мохнач! – указал я жене на шерстяного жучка.

– Вот это шуба.

– Это не шуба, это прическа! – щелкнул я насекомое пальцем, оно отлетело на полметра.