Лейб-гвардеец

К одиннадцати часам того же утра Истоватов сидел на стуле перед настольным зеркальцем, наносил на лицо мыльную пену. Намылясь, он положил помазок на медное блюдо и принялся осторожно, получая удовольствие от самого действия, дочиста сбривать щетину. Он и Шуйцев были в белоснежных новых рубашках, которые надели после домашней бани. Шуйцев, уже с гладко выбритыми подбородком и розовыми щеками, с не скрываемым удовольствием неспешно протирал лицо одеколоном. Обшитая кружевами занавеска была плотно задернута и, растирая одеколоном шею, он выглянул в окно поверх нее. Небольшая опрятная спальня для гостей окном выходила во внутренний двор. Во дворе было безлюдно, лишь крупный пёс бродил возле автомобиля.

На краю стола лежали пачкой газеты. Отойдя к столу, Шуйцев опустился на мягкий стул, вольно откинулся, закинул ногу на ногу и взял самую верхнюю из газет. Его внимание привлекла заметка на первой полосе. Он негромко перечитал ее вслух, точно при звучании слов ему проще было искать в ней особый смысл, невидимый при беглом прочтении: "Некто господин Арбенин, близкий ко двору и правительству, прибывает в четверг с полуофициальной миссией. Мы задаёмся вопросом. Везет ли он в своем портфеле программы освоения нашего края? Или это путешествие за счет налогоплательщиков, какие так любят наши высшие чиновники и прочие близкие к власти деятели?" Шуйцев сделал паузу, закончил медленнее: "С ним прибывает его супруга".

– Тоже заинтересовало?

Шуйцев вздрогнул, взглянул на подтянутого Ражина, который переступал через порог, заходил к ним в спальню.

– Кажется, правительство начинает понимать, что за огромные возможности у этого края, – продолжил купец. – Нужно всерьез привлекать сюда европейский капитал. Льготы нужны, гарантии.

Слушая его в пол-уха, Шуйцев привстал, когда увидел в руке второго вошедшего – того молодого человека, что был водителем автомобиля, – свой плоский, изготовленный по заказу чемодан из свиной кожи. Молодой человек положил чемодан на стол, открыл замки, распахнул.

– Посмотрите, все ли на месте? – предложил Ражин.

Бинокль императора и ружье Великого князя К. были в том виде, в каком их оставил когда-то сам Шуйцев. Он не смог сдержать крайнего удивления, более чем вопросительно обернулся к купцу. Истоватов присвистнул от увиденного, полотенцем стер с лица остатки пены, невольно поднялся, с интересом вынимая, рассматривая ружье.

– Я веду дела с семейством вашего друга, – объяснился Ражин. – Мой дед был их крепостным. – Затем он своим видом дал понять, что он человек деловой и крайне ограниченный во времени. – Мои предложения. – Он протянул Шуйцеву и Истоватову по контракту. – Два года вы поставляете мне указанные меха и шкуры на этих условиях. Затем я вас переправляю в Америку. У меня там деловые связи.

– А если мы решим остаться в России? – спросил Истоватов.

– Есть много хороших имен, – одними глазами улыбнулся Ражин.

– Вы на меня вышли через Охлопина? – вдруг поинтересовался Шуйцев.

– Рисковать я предпочитаю по рекомендациям, – уклончиво ответил купец.

Шуйцев взял паркеровскую ручку, что ему протянул Ражин, склонился над контрактом. Бегло ознакомился с условиями и кивнул на заметку в газете.

– Через час по прибытии поезда я ваш наёмник на указанные здесь два года.

И он быстро расписался.

9

Колеса паровоза скрылись в облаках вырывающегося с шипением пара, ещё замедлили ход, остановились. Проводники распахнули дверцы вагонов, и, оживляясь после утомительного однообразия путешествия, пассажиры с багажом в руках и без оного, не задерживаясь, поспешили сходить на перрон отражающего московский старорусский дух вокзала, недавно построенного на побережье Тихого океана. Было прохладно, но под лучами солнца с крыш уже капало.

Пятеро важных чиновников, следуя за городским головой Владивостока, подошли к нужному им международному вагону. С появлением Арбенина они единодушно засияли улыбками, в приветствии сняли шляпы и на перроне уже их не надевали. Городской голова первым по старшинству пожал руку важного столичного гостя и, как мог обременил себя галантным поведением, поцеловал кисть руки над перчаткой у его сошедшей жены. Торопливо выйдя из вокзального помещения, возле них оказалась жена городского головы, начинающая заметно полнеть блондинка, лет на пятнадцать постарше Анны и сразу оттеснила от неё мужчин. Мужчины пошли впереди; при этом городской голова склонялся к Арбенину и тихо что-то рассказывал; остальные серьезно кивали, молча выражая своё согласие с градоначальником. А жена головы приветливой хозяйкой уже на ходу взяла Анну под руку.

– Вы здесь впервые? – спросила она с едва сдерживаемым провинциальным любопытством.

– Да. Но я очень хотела посмотреть. У моего отца здесь дела, и он в восхищении от возможностей края.