Лейб-гвардии поручик

– Связь со мной? Но по какому поводу? Неужели он всё ещё считает, что я агент большевиков? Да и что я могу сказать красным, штабс-капитан? Я не офицер штаба. Я не знаю оперативной обстановки и не знаю планов командира дивизии. Я солдат 4-й роты.

– Я подал запрос на вас, корнет.

– Запрос?

– Прошу утвердить вас в должности командира 4-го взвода. Я помню ваше желание остаться на рядовой должности. Но кто станет командовать мальчиками пополнения?

– Разве мало офицеров?

– Но у вас больше опыта, корнет. Вы же знаете, скольких мы потеряли в бою под Ростовом. Так что эти двадцать «птенцов» – ваши подчиненные. Позаботьтесь, чтобы они завтра на смотру выглядели как нужно. Пусть пришьют юнкерские погоны и шевроны.

– А что делать с контрразведкой?

– Да не станем мы о них думать. У меня и так полно дел. Моя рота уже состоит из 367 бойцов. Больше 150 новички. Студенты и гимназисты.

– Завтра смотр?

– Командир полка полковник Семенов его проводит. Желает посмотреть на пополнение.

– Боюсь, что нам нечем его удивить. В смысле приятного удивления…

***

Утром 4-я рота была построена на плацу. Все новые добровольцы получили форменную одежду и оружие.

– Рота! Равняйсь! Смирно! Равнение на средину!

Штерн чеканным шагом подошел к Семенову.

– Господин полковник! 4-я рота особого офицерского полка построена! Командир роты штабс-капитан Штерн!

– Здорово молодцы!

Бойцы ответили:

– Здравия желаем господин полковник!

– Вольно!

– Вольно! – дублировал команду Штерн.

– Отвечают нечетко, господин командир роты, – сказал Семенов.

– Много новичков, господин полковник. Заниматься с ними только начали.

– Посмотрим, как они смогут пройти в строю, штабс-капитан.

Хорошо справились только первые два взвода, состоявшие из бывших солдат. А новички из студентов и гимназистов часто сбивались и ломали линию. Семенов остался недоволен…

***

Новочеркасск.

Квартира Лабунского.

В ночь с19-го на 20-е мая 1918 года.

Ночью Лабунского разбудил стук в окно.

Корнет квартировал в домике у старого еврея-торговца вместе с командиром роты. Комнаты у них были раздельные и многие офицеры батальона завидовали, что они смогли так прилично устроиться.

Петр соскочил с кровати и подошел к окну. Щелкнула спичка и загорелась свеча.

Стук повторился. Кто-то стучал металлическим предметом по деревянной раме.

Окно отворилось. Лабунский спросил:

– Кто здесь?

– Это я, Пётр.

Лабунский вздрогнул. Это был Голос Анны Губельман.

– Анна? Это ты?

– Я. Помоги мне.

Петр помог женщине взлезть в окно. Оставаться на улице было небезопасно. Анна была в форме юнкера с новенькими погонами. И если бы не голос, он бы не узнал её.

– Пришлось коротко остричь волосы, – сказала она, снимая фуражку. – И я похожа на юношу новобранца.

– Ты сошла с ума? Откуда ты здесь?

– Я уже три дня в Новочеркасске. Но ты не бойся, меня никто не видел и никто не знает, что я в городе.

– Ошибаешься.

– Ты о чем? – спросила она.

– Начальник контрразведки знает о тебе.

– Шутишь?

– Какие шутки. Вольский спрашивал о тебе моего командира роты Штерна.

– Вольский? Ротмистр? Я помню его по Ростову.

– Подполковник Вольский. Он ныне занимает должность начальника контрразведки дивизии.

– Ценные сведения, Петр.

– Анна! Какие еще сведения!

– Те, что ты мне передал только что.

– Прекрати издеваться. Ты же знаешь, что они будут искать тебя именно здесь? И ты пришла сюда.

– Я признаюсь тебе, что сама себя не узнала после стрижки и смены одежды. Из зеркала на меня смотрела какой-то чужой паренек.

– Могу подтвердить это, Анна. Тебя узнать трудно. Разве что по голосу.

– Я уже научилась его менять. Но ты сказал, что они станут искать меня здесь? У тебя?

–Да.

–Но почему? Кто может знать о нашем с тобой петербургском знакомстве?

– Многие знают.

– Многие?

– Да. Я сам рассказал им о нашем с тобой знакомстве другим офицерам.

– Ты? – еще больше удивилась Анна.

– Это было в камере Ростовской тюрьмы.

– Зачем?

– Не знаю. Просто так получилось. Но тогда я не служил, ни красным, ни белым.

– Просто стал болтать языком. Точно также как и сейчас.

– Анна.

– Сейчас ночь, Петя. Меня никто не видел. Хотя странно, что Вольский знает обо мне.

– Тебя видели в городе.

– Возможно, но узнать меня никто не мог.

– Тогда откуда Вольский знает о тебе?

– Наверное, сказал кто-то из наших. Неделю назад провалилась явка, оставленная в Новочеркасске. И троих товарищей взяли. Один из них знал обо мне.

– Знал?

– В живых его больше нет.

– А что с ним?

– А ты не знаешь о расстрелах? Ваш карательный отряд каждую ночь выводит до десятка людей на расстрел.

– Я не состою в картельном отряде, Анна. Это дело контрразведки и штаба. Я не являюсь частью ни того, ни другого. Да и тебе ли говорить о расстрелах? Твоя подпись стояла на расстрельных списках.

– Я уже говорила тебе, что моя подпись – чистая формальность, Пётр.

– На кого ты здесь работаешь, Анна?

– Не поверишь. Пока сама на себя. Я была прикомандирована к ВРК Донской Республики. Потом, сам знаешь, республика была ликвидирована. Пробраться к своим я не смогла.

– И ты решила появиться здесь?