«Лейс» с особым вкусом

С тяжело бьющимся сердцем он взялся пальцами за упаковочный шов с обеих сторон и, напрягаясь всеми силами, потянул в разные направления. Удивительно, но оказалось достаточно небольшого усилия, дабы вскрыть упаковку. Будто некто наложил свои руки поверх его. Хотя это и не так уж важно, ибо в данную секунду Вова наконец-то исполнит задуманное. Завершит план, для свершения которого на кон он поставил, чуть ли не всю жизнь. Сердце уже не билось – оно выпрыгивало из груди. В нос удар яркий, будто карнавал в объятиях густого мрака ночи, запах специй, и Вова отметил про себя, что, несмотря на внутреннее противоречие, ему он нравится. Оттого всё тише становился голос разума, призывающий его немедленно остановиться. Настал истинный апофеоз дьявольского искушения. Внутри мальчика разгорелся настоящий огонь, стремительно перерастающий в бурное пламя, охватывающее мальчика всё больше и больше. Он сгорал изнутри и не мог более сдерживаться. И тогда Вова просунул руку за «запретным плодом», даже не постаравшись заглянуть внутрь упаковки. А зря. Возможно, это помогло бы ему избежать смерти.

Сначала, подушечки пальцев ощутили шероховатую поверхность картофельных ломтиков, а затем… затем они наткнулись на нечто неприятное. Это нечто было пушистым и мягким… и тёплым. Словно прикоснулся он к ворсинкам на лапе плюшевого медведя. Но в таком случае Вова бы никак не отреагировал: прикосновения к плюшу не вызывали в нём особого интереса. Другое дело почувствовать плюшевую игрушку внутри пачки с чипсами. Он даже не сумел понять этого: в тот же миг, когда коснулся этого мягкого предмета, резка нестерпимая боль пронзила указательный палец. Вова то ли от боли, то ли от неожиданности вскрикнул и разжал руку. «Лейс» с шорохом приземлились на пол, и несколько чипсов выпали наружу.

Поднеся палец ближе к глазам, Вова увидел небольшое красное пятнышко в том месте, где пульсирующая боль брала своё начало и разливалась по телу. Вове тут же вспомнились укусы пчёл – жутко неприятные. Гуляя летом, ты порой не замечаешь, как это полосатое жужжащее насекомое садиться на тебя. Одно неосторожное движение и острое жало вонзается в нежную плоть, как раскаленный нож в масло. Место укуса опухает и украшается таким же красным пятнышком. Но вот лишь одно было непонятным – откуда в упаковке с чипсами взялась пчела. Хотя Вова быстро прогнал эту фантастическую глупость прочь. Он знал, пчела не может попасть в плотно запечатанную упаковку. Да и по прикосновению не похоже на пчелу…

Вова посмотрел вниз, и тот час же лицо его исказилось в гримасе смертельного ужаса: из раскрытой упаковки вынырнула тонкая красно-коричневая лапка укусившей твари с периодически пробегающими в местах сгибов белыми линиями. Она казалась чудовищно гигантской: не менее пятнадцати сантиметров в длину, с тонкой щетиной небольших ворсинок, торчащих в разные стороны. Затем появилась ещё одна и ещё и ещё. Так они и выныривали наружу, пока тварь окончательно не выползла из своего укрытия. И невозможно описать то чувство, которое испытывал Вова в тот момент. Это был не просто ужас. Подобное описание не могло соответствовать его эмоциям хотя бы на половину. Кошмар, разбивающий сознание на множество осколков. Внутренний огонь погас и на месте его теперь подул холодный ветер. Погребальный ветер, что вырывается из приоткрытого склепа и несёт на своих белых крыльях прогнившее дыхание смерти. Глаза мальчика широко раскрылись, потоки холодного пота заструились вниз по широкой спине, по лбу, слепя солью глаза, по рукам и ногам. Волосы встали дыбом (останься Вова в живых, то после похода в парикмахерскую он с удивлением бы обнаружил, что цветом новые волосы не уступали налитому в прозрачный стакан из пластиковой бутылки молоку.).

Из упаковки «Лейс» со вкусом сметаны и лука, элегантно перебирая всеми своими восьмью конечностями, выполз паук. И был он не просто гигантским. Великан среди других членистоногих, размером с маленькую чихуахуа, быть может немного меньше. В любом случае легче не становилось. Тёмно-коричневую спинку паука покрывала россыпь мелких крошек из-под чипсов, но они, видимо, совсем не беспокоили его. Лениво шевеля двух сантиметровыми клыками, он уставился на мальчика. Вова не видел его глаз, однако это не помешало ему почувствовать зло, сконцентрированное в невидимом взгляде твари. Сущее зло, не принадлежащее этому миру, ибо ни одна живая душа не могла вместить в себя его. Это взгляд принадлежал только одному – только дьяволу, что сквозь паучьи глаза смотрел на него как сквозь оконное стекло, отделяющее один мир – мир внутри комнатных стен – от другого. Это взгляд смерти – такой же пустой и такой же ледяной, будто зимняя ночь на поле вблизи спящей деревни, нарушаемая гулким завыванием метели высоко над головой.