Лейси (начало)

С отцом все было не так. Он хотя бы не вредил Феечке, кроме как своей невключенностью и равнодушием. Но хотя бы не бил ее и никогда не орал. Феечка это очень ценит. Но отец вспоминал о ней лишь, когда приходили сваты. Феечке было очень больно от этого. Она злилась на него, и спасалась как всегда фантазиями:

Она представляла отца мёртвого в гробу, он лежал посеревший, а челюсть его была слегка приоткрыта. Она смотрела на него и вспоминала, как он, умирая, говорил, что у него есть заначка и он велел ее использовать только на ее свадьбу. Феечка же осторожно молвила, что хотела бы использовать деньги на что-то другое, отец же скривил лицо и пробубнил, что решение свое не поменяет. Тогда Феечка сказала, чтобы он забрал с собой эти деньги. Замуж она не выйдет, точнее если и выйдет, свадьбу оплачивать будет жених, а она бы использовала эти деньги на свою учёбу, саморазвитие и прочее…

Но отец был непреклонен. Феечка не смогла использовать заначку не по отцовскому пожеланию. Поэтому пусть забирает ее с собой.

И вот Чужеземец лежит в гробу со своей заначкой. Феечка смотрит на него и про себя обливается слезами: она всегда была для него хорошенькой скотиной, которую нужно поскорее выдать замуж…

Занавес

Этой фантазией можно охарактеризовать, как ощущала Феечка «любовь» Чужеземца.

Но совсем недавно отношения с отцом значительно улучшились. Даже не так. Они появились!

После смерти Хромоножки Вдова ушла из дома. Она решила полностью поменять жизнь и переехала к Змею.

Феечка была счастлива. Они с отцом остались одни. И теперь, когда злая ведьма исчезла, папа и дочь начали знакомиться. Если раньше Феечка не особо любила ездить с отцом в машине и терпеть тягучее молчание, то теперь все поменялось. Чужеземец рассказывал много разных историй из жизни, детства и отрочества. Как в молодости стрелял в голубей и собирал целые мешки, а потом продавал соседской учительнице по немецкому языку и заработал денег. Как в детстве воровал рафинад и втихаря посасывал ночью под одеялом, пока братья и сестры спали. Как скосил учителю химии поле, и он за это поставил ему в аттестате четыре. Хвастался, как в армии ездил на танке, и как за самое короткое время на этом самом танке успел объездить площадку! Феечка узнала, что папина любимая группа modern talking; они частенько включали ее песни по дороге на Феечкину работу, и ещё много-много другого…

Они стали обниматься с папой при встрече, и Феечка чувствовала, что папа любит ее. Он привозил ей дрова, когда она была на работе и закладывал печь, чтобы на следующий день Феечка сразу ее растопила. Это было очень приятно и трогательно. Папа любил Феечку и называл ее «мям балам».

И вот, когда отношения с папой стали такими тёплыми, Феечка почувствовала, как в ней растет желание поделиться с ним о Змее. Вновь в груди затеплилась надежда, что ее защитят. Она мечтала, чтобы папа изгнал навсегда Змея из их семьи…

И теперь фантазии о папе были совсем не такими, как про заначку:

Феечка представляла похороны папы. Ей сделалось так страшно, у нее началась истерика.

«Вы сдурели?! Зачем вы его закапываете?! Я вам его не отдам, не смейте, это мой папа! Только мой папа, у вас свои есть, вот и идите к своим! Он и так слишком мало был в моей жизни…

Под землёй же темно, холодно и страшно! Не выключайте моему папе свет, я вас умоляю оставьте его на земле, прошу кремируйте его, умоляю!»

Потом Феечка так разбуянилась, что разбила нос священнику! И всё-таки своей истерикой добилась, чтобы папу кремировали. И вот она грела урну с останками папы у своей груди и шептала:

«Папе тепло… и мне тоже. Тебя забрать у меня хотели, не получилось. Я тебя никому не отдам, ты единственный кто любил меня, как это я тебя брошу? Папа, мой папа всегда со мной, я спасла папу…»

Но тут даже в фантазиях появляется злобная физиономия Вдовы:

«Наигралась?» – ехидно спрашивала она.

И Феечка возвращалась в реальность. Папу вновь отобрали.

Удивительно, после этих фантазий, Чужеземцу поставили неутешительный диагноз – рак третьей стадии. И как в мыльной опере, спустя полтора года отсутствия, Вдова вернулась домой.

Узнав неутешительный диагноз, Феечка уже хоронила отца в своих мыслях. Так она защищалась от боли. Лучше сейчас представить, что он умер, и потом радоваться, потому что все обошлось и его вылечили, чем понадеяться на выздоровление, а он умрет.

«Умирающий папа, которого я только обрела – пламя свечи, что вот-вот погаснет, а я прячу его в ладошках, трясусь вся и слезливо уговариваю: подожди, не гасни, пожалуйста, не гасни, я ещё не успела согреться».

И ещё Феечка обнаружила существенный плюс: тот факт, что Чужеземец не стремится узнать у дочери причины ее избегания «семьи», заметно притупляет боль и страх отцовской кончины от рака.

Истинной встречи между отцом и дочерью не произошло: Чужеземец слеп, а Феечка так и осталась ни с чем. Она не получила отцовское покровительство и защиту, и ее чувства как будто притупились:

«Выживет – я обрадуюсь, умрёт – значит погрущу. Что ж теперь! Бывает!»

Феечка усвоила урок: голодному дать нечего.