Лейтенант Бертрам

— Конечно, — сказал он, — я думаю, например, о наказаниях, существующих за некоторые формы гомосексуализма, и, более того, о всеобщем презрении к гомосексуалистам, которое сегодня выражается в повсеместном раздувании отдельных инцидентов. И это не частный случай. Существуют и другие ситуации, когда предается забвению старая народная мудрость: даже если двое делают одно и то же, это все равно не одно и то же. Я вспоминаю статью двести восемнадцать, о запрещении абортов…

С неприятным удивлением Хартенек увидел, что Эрика согласно кивнула головой, деловито, без малейших признаков удивления или испуга. Даже и вида не подала… А ведь она, без сомнения, прекрасно поняла, что он обернул этот разговор против нее. И как она могла тут же не вспомнить слова Хартенека, которые он шепнул ей на похоронах Марианны: «Я так же хорошо умею хранить секреты…» Теперь ей вспомнились и все разговоры о тяжелом положении Хартенека. Сейчас он уже, видимо, не в состоянии хранить секреты… Она только недоумевала, как он может воспользоваться ее тайной? Чего он хочет от нее потребовать? Она знала, что вот-вот настанет момент, когда она в негодовании выпроводит его вон. Но она сказала себе, что Хартенек, если он действительно на краю пропасти, и ее непременно потянет за собой. Это видно было по выражению жестокой решимости, написанному на его лице. Он снял очки и задумчиво покачивал головой. При этом он еще как-то жужжал сквозь зубы. Он ничего не говорил, пытаясь по ее лицу угадать направление ее мыслей. Потом, подняв указательный палец, сказал:

— Против этого устарелого равенства перед законом, против этой опасной либеральной отсталости общественного мнения мы, новая немецкая аристократия, должны бороться плечом к плечу.

Он прервал свое хождение, сел и положил руки на стол. Он чувствовал жгучую боль в голове и понял, что недостаточно детально обдумал этот разговор. Все было заранее выверено вплоть до этого момента, дальше он в своих размышлениях не заходил. Дальше уж как-нибудь, думал он. Последнего слова он боялся, еще когда разрабатывал свой план.

И тут он услышал голос Эрики:

— Хартенек! Не соблаговолите ли вы мне объяснить: вы явились сюда, чтобы предложить мне дружескую помощь или просить меня о помощи?

Она, конечно же, притворяется, что не поняла меня, раздраженно решил Хартенек и резко ответил:

— И то и другое.

Ему стало ясно, что он не может на этом остановиться, что ему необходимо быстрее двигаться к цели. Ее слова еще звучали у него в ушах. Может быть, она говорила искренне, может, хотела перекинуть ему мостик, дать ему возможность избегнуть худшего. И как все обернулось бы, попроси он ее о помощи? Но вся его гордость восстала при этой мысли. К тому же у него мелькнула мысль, что она хочет заставить его просить, потому что тогда ей легче будет сказать «нет».

Он опять встал и подошел к ней почти вплотную.

— Послушайте, Эрика, — сказал он, — я в отчаянном положении. И вам, вероятно, кое-что об этом известно. Я, сколько могу, стараюсь снасти свою шкуру. Год назад во время бала вы в этой самой комнате секретничали с вашей подругой Марианной. Я сидел вон там, между полками, и с удовольствием ушел бы, если бы успел. И теперь, чтобы спасти себя, так уж сложилось, у меня есть только один выход: я должен жениться. Если мне это не удастся, я погиб. И уверяю вас, я бы почел эту гибель блаженством, но при условии, что и другие погибнут тоже. А будете ли это вы, или ваш отец, или этот Керстен, или еще кто другой, мне абсолютно все равно. Можете мне поверить!

И добавил насмешливо:

— Если вам охота, можете возмущаться, можете прогнать меня. Тогда описанная выше массовая катастрофа разразится сразу. Я, правда, считаю, что это излишне. А потому предлагаю вам выйти за меня замуж.

Хартенек был готов к тому, что она придет в ярость. Но она рассмеялась, рассмеялась громко и звонко и все никак не могла остановиться, стала вся красная, по щекам лились слезы от смеха. В какую-то секунду передышки она крикнула оторопевшему Хартенеку:

— Да помогите же мне, я сейчас задохнусь!

Но Хартенек не мог и шелохнуться. Ее хохот захлестнул его точно горный поток. Его изумление было так глубоко, что он даже не почувствовал себя задетым. Наконец он все же откликнулся на ее просьбу и ладонью сильно хлопнул Эрику по спине. Она вскрикнула и затихла. Но глаза все еще были полны слез и она едва переводила дыхание.

Усевшись, она поманила его рукой, и он послушно сел напротив нее.