Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы (сборник)

— Вы очень обяжете меня, сэр, — гаркнул Эдринггон, — если отправитесь вперед и подготовите все к нашей погрузке!

— Есть, сэр!

Тощая лошаденка рысью побежала вперед, телега подпрыгивала на ухабах, ухмыляющиеся моряки цеплялись за борта. Сбоку волной накатила пехота; безумная, размахивающая руками, бегущая толпа пыталась перерезать Сорок третьему путь. Эдрингтон взглядом окинул поле.

— Сорок третий! В развернутый строй! — крикнул он.

Словно хорошо смазанная машина, полубатальон выстроился в ряд на пути бегущей толпы; каждый солдат вставал на свое место, словно кирпич в кладку.

— Сорок третий, вперед марш!

Медленно и неумолимо красная цепочка двинулась вперед. Толпа бежала к ней, офицеры размахивали шпагами, зовя людей за собой.

— Заряжай!

Ружья разом опустились, щелкнули зарядные полки.

— Цельсь!

Ружья пошли вверх, толпа заколебалась. Кто-то пытался отступить и укрыться за товарищами.

— Пли!

Грохот выстрелов. Хорнблауэр, глядя с лошади поверх голов, видел, как рухнули подкошенные выстрелами передовые французы. Красная цепочка двигалась вперед; после каждого шага раздавался приказ, и солдаты перезаряжали, как автоматы. Пятьсот ртов выплевывали пятьсот пуль, пятьсот правых рук враз поднимали пятьсот шомполов. Когда солдаты вскидывали ружья, чтобы прицелиться, красная цепочка оказывалась среди убитых и раненых; при наступлении толпа отпрянула назад и теперь под угрозой огня отступала дальше. Залп был дан, наступление продолжалось. Новый залп, новое наступление. Толпа рассыпалась, кто-то обратился в бегство. Теперь все повернулись спиной к стрелкам и бросились бежать. Склоны холма были черны от бегущих людей, как тогда, когда бежали эмигранты.

— Стой!

Наступление прекратилось; цепочка перестроилась в сдвоенную колонну и продолжала отступление.

— Весьма удовлетворительно, — заметил Эдрингтон.

Лошадь Хорнблауэра осторожно переступала через убитых и раненых, а сам он так старался усидеть в седле, что не сразу заметил впереди море. Здесь качались на якоре корабли и — о благословенное зрелище! — шлюпки гребли к берегу. Как раз вовремя — самые отчаянные из революционных пехотинцев уже настигали колонны, обстреливая их издалека. То один, то другой солдат падал убитым.

— Сомкнись! — командовал сержант, и колонны твердо шли вперед, оставляя за собой убитых и раненых.

Лошадь под адъютантом вдруг фыркнула, прянула в сторону и упала на колени, затем, брыкаясь, стала заваливаться набок. Веснушчатый адъютант успел высвободить ноги из стремян и отскочить в сторону: еще немного, и лошадь придавила бы его.

— Вы ранены, Стэнли? — спросил Эдрингтон.

— Нет, милорд. Все в порядке, — ответил адъютант, отряхивая красный мундир.

— Вам недолго придется идти пешком, — сказал Эдрингтон. — Нет надобности высылать солдат вперед, чтобы отогнать этот сброд. Встанем здесь.

Он посмотрел на рыбачьи хижины, на бегущих в панике эмигрантов, на революционную пехоту, наступающую по полям. Времени на размышления не оставалось. Солдаты в красных мундирах вбежали в дома и вскоре уже высовывали из окон ружья. К счастью, рыбачья деревушка охраняла подход к морю с одной стороны, с другой же был крутой и неприступный склон, на вершине которого уже закрепились солдаты в красных мундирах. В промежутке между этими точками две роты выстроились в развернутый строй, едва укрытый за небольшим береговым валом.

Эмигранты уже грузились в шлюпки. Грянул пистолетный выстрел — кто-то из офицеров использовал последний довод, способный сдержать обезумевших от страха людей, не дать всем сразу набиться в шлюпки и потопить их. Артиллерийская батарея закрепилась на расстоянии ружейного выстрела и обстреливала британские позиции, за ней собралась революционная пехота. Пушечные ядра пролетали прямо над головой.

— Пусть себе стреляют, — сказал Эдрингтон. — Чем дольше, тем лучше.

Артиллерия не могла причинить большого вреда британцам, скрытым за береговым валом, и командир революционеров понял, что зря теряет драгоценное время. Со стороны противника зловеще зарокотали барабаны, и колонны двинулись вперед. Они были так близко, что Хорнблауэр видел лица передовых офицеров. Они размахивали шляпами и шпагами.

— Сорок третий, заряжай! — скомандовал Эдрингтон. Щелкнули полки. — Семь шагов вперед, марш!

Раз… два… три… семь мучительных шагов, и строй на гребне вала.

— Цельсь! Пли!

Перед таким огнем ничто не могло устоять. Французская колонна замедлилась и смешалась. Новый залп, за ним еще один. Колонна побежала.

— Превосходно! — сказал Эдрингтон.

Громыхнула батарея — двое солдат в красных мундирах попадали как куклы. Они лежали страшной кровавой массой у самых ног чалой лошади.

— Сомкнись! — скомандовал сержант, и по солдату с каждой стороны шагнуло на освободившееся место.

— Сорок третий, семь шагов назад, марш!