Лейтенант Магу

Рыбак на мгновение замер, потом кивнул и мгновенно исчез, торопился, пока офицер не передумал. Трофеями охотников стали три ружья, древний кремневый пистолет османийской работы, да три простых горских кинжала в недорогой отделке. Одно ружье было кремневым гладкоствольным. Такие еще лет тридцать назад все переделали в капсюльные. А это, видимо, к тому моменту уже стало чьим-то трофеем. Два других были нарезными штуцерами. Бритунийский, какие они по дешевке распродавали по всему миру, после снятия с вооружения собственной армии и не очень удачный, слишком легкий и не очень надежный «миттихский». Разномастные и разнокалиберные, они руоссийской армии они уж точно не были нужны, разве что трофеями похвастаться, а рыбакам еще пригодятся. Одной охотничьей команды на все семьдесят верст не хватит, а остальные не очень-то и шевелятся, отвыкли от стрельбы.

Потом было застолье. Не очень веселое. Сам лейтенант пить не стал, так пригубил из уважения к обществу. Унтерам было строго наказано, чтобы сами много не пили и солдатам не давали напиваться. Завтра еще предстояло предстать перед полковником Верновым. При мысли об этом Алексу захотелось задержаться в рыбацкой деревне подольше. Или еще раз сходить на правый берег.

Обозрев стол, лейтенант заметил, что один из его унтеров куда-то исчез, пришлось задействовать второго.

— Превин!

Лейтенант глазами указал унтер-офицеру на уже прилично принявшего и не в меру разошедшегося ефрейтора. Унтер кивнул, стащил готового разбушеваться вояку с лавки и что-то ему на ухо пообещал. Ефрейтор тут же затих, но обратно за стол ему вернуться уже не дали, отправили отсыпаться на сеновал. В целом застолье прошло прилично, если не считать пары мелких инцидентов, смычка между армией и местным населением удалась, что бывает нечасто. Фелонов отыскался только под утро. Судя по довольной роже, время провел хорошо, и не один. Тоже связь с местным населением налаживал.

Выждав, пока охотники изобразят нечто, хоть отдаленно напоминающее строй, лейтенант опустил их на землю.

— Амуницию привести в порядок, оружие, само собой, чтобы блестело, сапоги тоже. На все про все, даю час. Выступаем ни минутой позже. По прибытии нас наверняка захочет увидеть полковник Вернов. Все ясно? Тогда, р-разойдись!

Упоминание фамилии командира полка подействовало, зашевелились, сонные мухи. Несмотря на то, что около трети личного состава охотничьей команды было завсегдатаями полковой гауптвахты, а хоть раз ее посетили почти все, лишний раз туда попасть никто не стремился.

Настроение было паршивым. При солдатах полковник воздержался, зато наедине высказал все. И за самовольную вылазку, и за убитого и двух раненых, и за… Нет, конечно, во многом Вернов был прав, но действуй они по всем правилам, вполне могли никого и не спасти. А могли и спасти, и потерь избежать. Потом похоронное извещения родителям убитого писать пришлось, а завтра предстояли похороны… Короче, на душе было гадко.

Ужинать Алекс решил в ресторане. У госпожи Сетниковой готовили, как минимум, не хуже, но там за столом собиралось какое-никакое общество. Поэтому предстояло выслушать наставления Аврелии Архиловны на путь истинный, остальные постояльцы свой нос совать начнут. Лейтенанту же хотелось побыть наедине с самим собой, но не удалось.

— Вы позволите?

Алекс оторвался от своей тарелки. Мужчина, лет сорока в сером сюртуке, но офицерскую выправку ни под каким сюртуком не спрячешь.

— Конечно, присаживайтесь.

Мужчина опустился на стул напротив Алекса и тут же представился.

— Подполковник Дережицкий.

— Лейтенант Магу, — в свою очередь представился Алекс, — но что-то не встречал я вас раньше в Текуле. Недавно прибыли?

— Как сказать. Пятнадцать лет назад. Мне-то казалось, что любая собака в округе меня знает, но вам простительно, я по другому ведомству служу.

Алекс догадался по какому именно.

— И с каких это пор жандармы начали совать нос в дела военных?

— С февраля месяца пятого числа сего года. Согласно императорскому указу все дела по государственной измене проходят по нашему ведомству, — пояснил подполковник.

— Но передача части трофейного оружия гражданским подданным империи государственной изменой никак являться не может. Ведь граждане эти ни против государя императора, ни против империи не злоумышляли.

— Господь с вами, — театрально взмахнул руками жандарм, — я про этот случай и не извещен еще. А что, кому передали-то?

Алекс проклял свою несдержанность.

— Да так, по мелочи. Может, вас и не известят даже.

— Ну и ладно, — не стал обострять жандарм, — особенно, если гражданам империи. У нашего ведомства к вам никаких претензий нет, да и быть не может. Во-первых, как вы справедливо заметили, в государственной измене не замечены. Во-вторых, персон, вроде вас, трогать — для карьеры далеко не полезно будет. Тут же адвокаты налетят, прокурор свой нос совать начнет, начальство столичное все грешки припомнит. Расследовать ничего толком не дадут, а потом еще и сам крайним станешь. Мне же до полной пенсии меньше пяти лет дослужить осталось.

— Так зачем же я вам понадобился?