Лейтенант Рэймидж

Еще крики, еще убитые. Это тоже его вина: если бы он поспешил, то мог бы сделать что-нибудь, чтобы спасти их. Его голова поравнялась с уровнем переходного мостика, идущего вдоль борта корабля, соединяя бак с квартердеком, и Рэймидж понял, что скоро наступят сумерки. Потом он выбрался на палубу и добрел до фальшборта. Корабль можно было узнать лишь с трудом: карронады на баке были сорваны со станков, а рядом высилась куча тел матросов, убитых тем же выстрелом. Украшенная орнаментом стойка корабельного колокола и труба камбуза исчезли, по правому борту отсутствовали целые секции фальшборта, а на палубе грудами валялись койки, вырванные из их походной укладки в сетках над планширем. Посмотрев назад, в направлении квартердека, он увидел, что остальные карронады тоже сорваны со станков, и около каждой из них лежат тела убитых. Одна из секций главного шпиля разбита, и уцелевшая наверху позолоченная корона висит, покосившись. Сразу за бизань-мачтой, где под попечением двух квартирмейстеров располагался сдвоенный штурвал, в палубе зияла огромная дыра. Большинство снастей на бизань-мачте и грот-мачте порвано. На фок-мачте тоже. И тела — Рэймиджу показалось, что количество тел, лежащих на палубе, превышает первоначальное число членов экипажа — и тем не менее, вокруг суетились матросы, а внизу были еще люди, обслуживающие уцелевшие пушки. Он заметил четыре или пять морских пехотинцев, угнувшихся за фальшбортом недалеко от бизань-мачты и перезаряжающих мушкеты.

А как «Баррас»? Едва Рэймидж склонился над портом, подошел боцман, но лейтенант приказал ему подождать. Боже, что за ужасающее зрелище! Четко вырисовываясь на фоне закатного неба, где десять минут назад солнце опустилось за горизонт, огромный корабль напоминал мощную плавучую крепость, черную, грозную, и совершенно неуязвимую. Он нес лишь грот-марсель и шел параллельным с «Сибиллой» курсом на дистанции 800 ярдов от нее.

Рэймидж повернулся в противоположную сторону, и посмотрел через бакборт. Почти на траверзе милях в двух от них виднелись очертания полуострова Арджентарио — нагромождения скал, соединенного с итальянским побережьем парой узких дамб. Выделяющийся пик самой горы Монте-Арджентарио виднелся чуть ближе к корме. «Баррас», находясь мористее, прижал «Сибиллу» к берегу, как убийца припирает жертву к стенке.

— Ну, боцман…

— Слава Богу, вы здесь, сэр. Я думал, вы тоже погибли. Вы в порядке, сэр? Вы весь в крови.

— Царапина на голове. Доложите ситуацию.

На лице боцмана, закопченном пороховым дымом, стекающие по морщинам капельки пота проделали извилистые полоски, под которыми виднелась смуглая кожа, что придавало ему несколько комичное выражение, напоминающее опечаленную чем-то собаку.

Стараясь сохранить спокойствие и ничего не упустить в докладе командиру, боцман махнул рукой в сторону кормы:

— Большую часть вы можете видеть сами, сэр: штурвал разбит, так же как румпель и баллер руля, петли руля сбиты выстрелом, так что мы не можем маневрировать. Корабль движется сам по себе, мы только подруливаем парусами. Помпы разбиты. Помощник плотника говорит, что в трюме четыре фута воды и она быстро прибывает. Фок-мачта отправится за борт с минуты на минуту, только взгляните на нее, сэр! Я не понимаю, как она еще держится. Грот-мачта повреждена ядрами в двух местах, а бизань в трех.

— Каковы потери?

— Около пятидесяти убитых и шестидесяти раненых, сэр. Капитан и первый лейтенант были убиты одним зарядом картечи. Хирург и казначей…

— Отставить. Где помощник плотника? Пошлите за ним.

Когда боцман ушел, Рэймидж снова посмотрел на «Баррас». У него создалось ощущение, что корабль переложил руль на несколько градусов влево, так что теперь их с «Сибиллой» курсы постепенно сходились. Ему показалось, что он видит, как матросы брасопят грот-марса-рей. Неужели они намерены подойти еще ближе?

«Сибилла» делает около четырех узлов, а снос составляет около четырех градусов. Корабль станет управляться лучше, если убрать паруса на корме, чтобы фор-марсель тащил ее вперед.

— Боцман! Грот-марсель и крюйсель на гитовы! Поднять шпринтовый парус!

При убранных на гроте и бизани парусах ветер не будет стремиться развернуть корму корабля, в то время как шпринтовый парус, поставленный под бушпритом, поможет фор-марселю, хотя при таком слабом ветре помощь окажется незначительной.

Пока боцман отдавал приказания матросам, к Рэймиджу подошел помощник плотника. При взгляде на него создавалось впечатление, что он был перемазан жиром даже сильнее, чем деревянные клинья, которые использовались для заделки пробоин в корпусе.

— Докладывайте.

— Более четырех футов воды в трюме, помпы не работают, около шести пробоин в надводной части, и три или более ниже ватерлинии — должно быть, получены, когда фрегат накренился, сэр.

— Отлично. Измерьте уровень воды в трюме снова и немедленно доложите мне.