Лейтенант Шмидт

План начал осуществляться тотчас же. На суда отправились депутаты. Сиротенко — на контрминоносец «Свирепый». На некоторых кораблях обстановка так накалилась, что для взрыва достаточно было крохотной искры. На «Свирепом», минном крейсере «Гридень» и нескольких номерных миноносцах команды были почти единодушны. Немногих колеблющихся свезли на берег и заменили добровольцами из дивизии. Офицеров арестовали.

«Свирепый» развел пары, снялся с якоря и направился к выходу на рейд, чтобы стать близ «Очакова». Но когда он поровнялся с канонерской лодкой «Терец», ему в лоб ударил яркий луч боевого прожектора. С «Терца» раздалась команда: «На миноносце застопорить машину, буду стрелять». Со «Свирепого» ясно увидели, как на лодке зашевелилось 75-миллиметровое орудие.

Значит, не на всех кораблях матросы осмелели. Старшим офицером на «Терце» был Михаил Ставраки.

— Дорогу миноносцу — мину пущу! — крикнул Сиротенко, сжимая кулаки. Сиротенко не знал, есть ли на «Свирепом» мины, но угроза подействовала. Луч прожектора скользнул в сторону и погас. Миноносец вышел на рейд и стал на якоре за кормой «Очакова». Неподалеку стали три номерных миноносца.

Среди тревог этой ночи Шмидт вспомнил о сыне. Когда Петр Петрович уходил из дому, он второпях не подумал, что будет с Женей. Если Чухнин готовит расправу с восставшими матросами, он не оставит в покое и город. Тогда жандармы и казаки могут отомстить сыну за отца.

Шмидт попросил Частника послать матроса на Соборную и привести сына на «Очаков».

XIV. 15 ноября

Утро 15 ноября было полно такого солнечного сияния, такого ласкового тепла, какие бывают в осенние дни только, кажется, в Крыму. И проснувшиеся очаковцы радостно жмурились, глядя на чуть играющее море, на безмятежную синеву небес.

Около семи утра на горизонте появилось судно. Оно быстро приближалось. Вскоре определили: пароход. А что на пароходе? Может быть, войска, которые правительство пытается подтянуть к Севастополю?

Когда пароход «Пушкин» подошел ближе, намереваясь войти в порт, с палубы «Очакова», заполненной матросами, закричали:

— Полный назад! Назад!

Капитан «Пушкина» брезгливо поморщился: расшумелись матросики… Смутное время!.. И продолжал идти прежним курсом.

Но с «Очакова» снова донеслось:

— Полный назад, а то стрелять будем!

Капитан испуганно крикнул в ответ:

— Сию минуту… сию минуту…

С «Очакова» последовала команда:

— На якорь!

Вскоре к пароходу подошла шлюпка с пятью матросами, потом катер и баркас. Войск на пароходе не оказалось. Но из предосторожности Частник предложил пассажирам перейти на «Очаков».

С удивлением, смешанным со страхом, вступали пассажиры на палубу крейсера, чувствуя, что происходит что-то необыкновенное. Лица матросов, их взгляды и движения были радостны и тревожными.

Появился Шмидт.

— Товарищи! — негромко сказал он, и гул голосов мгновенно угас. — Мы восстали против несправедливости, против рабства. Начатое дело будем продолжать до конца. Чем умирать в Тихом океане, в войне с японцами, за интересы одного или нескольких грабителей, лучше отдать жизнь за свободу, за счастье всего народа. Согласны ли вы продолжать нашу справедливую борьбу, не сворачивая с пути?

— Согласны! — дружно прогремели матросы. В воздух взлетели бескозырки, как стая чаек в непогоду. Волнами покатилось могучее «ура».

Шмидт протянул руку, восстанавливая, тишину.

— Так поднимем же красное знамя и поклянемся, что не опустим его. Свобода или смерть!

Крики «клянемся» и «ура» смещались с торжественными звуками оркестра. На фок-мачту быстро, как ловкий матрос, поднималось красное знамя.

В ту же минуту заалел красный флаг и на мачте флотской дивизии. Присоединившиеся за ночь корабли один за другим передали: «Ясно вижу» — и подняли красные флаги.

Ликующие матросы бегали от борта к борту.

— Смотри, «Гридень» поднял!

— Красный флаг над «Свирепым»!

— «Заветный» тоже!

— Миноносец 268-й!

— И 265-й!

— 270-й!

Тогда над «Очаковом» был поднят сигнал, который мгновенно облетел всю Россию и весь мир: «Командую флотом. Шмидт».

В это чудесное утро воздух был прозрачен и видимость на море отличная. На Приморском бульваре толпились тысячи людей. Они с волнением и радостью следили за тем, что происходит в бухте и на рейде. Вспыхнувшие на солнце красные флаги «Очакова» и других кораблей вызвали и здесь, на берегу, восторженное «ура».

В порту и на морском заводе рабочие начали арестовывать самых ненавистных начальников. Высоко над «Очаковом» реял красный флаг, трепещущий под свежим ветром. «Очаков». стоял мористее, а другие крейсера и броненосцы берег закрывал от ветра, и андреевские флаги на них повисли, как тряпки. Восторженным зрителям с набережной казалось, что царские флаги сникли перед гордым красным флагом восставшего «Очакова».

Но Шмидту, Частнику, Гладкову, всем матросам, следившим за эскадрой, андреевские флаги, остававшиеся на многих кораблях, внушали тревогу.

Пора было начинать задуманный еще вчера объезд эскадры. Шмидт перешел на контрминоносец «Свирепый». С ним были Гладков, Сиротенко, другие депутаты, рота матросов, музыканты.