Лейтенант Шмидт

— Льется кровь русских людей, русских крестьян, — говорил Шмидт. — Пора покончить с режимом насилия. И тут русским матросам суждено сказать веское слово правды.

Он снова говорил об Учредительном собрании, которому придавал большое значение, о возможности неповиновения царским министрам, но избегал резких слов, о самом царе, считая, что большинство народа все еще отделяет царя от его правительства и склонно верить в царские милости.

— С нами весь народ! — говорил Шмидт, потрясая руками. — Это не мятеж, мы поднялись за народную правду, и за эту правду я готов умереть!

Слова о смерти вырвались у него не случайно. Опытный офицер не мог не видеть беспомощного положения крейсера. «Очаков» еще не был до конца оборудован. Без брони, с машиной, которая может дать едва восемь узлов ходу, по существу, без артиллерии — действовали только два орудия — крейсер вряд ли был способен даже к активной самообороне, не говоря уж о наступательных действиях. Он не мог даже уйти от опасности.

Но ведь люди… Разве не все определяют люди? Большинство матросов связывает свои надежды с восставшими матросами флотских экипажей, с «Очаковом». Это и есть народ, часть народа: лучшая, молодая, самоотверженная. Часть того народа, который, изнемогая, голодая, протягивает к нам руки. О, этот народ, исполосованный казацкими нагайками, когда он подымется всей своей стомиллионной громадой…

Видит бог, он, Шмидт, никогда не был сторонником насилия. Еще вчера на городском митинге он говорил о мирной борьбе. Но самый мирный человек, видя, как готовится массовое убийство людей, не может не кинуться на их защиту.

Отвернуться в такой момент, когда его позвали, когда он нужен матросам… Нет, это немыслимо. Он бы не смог смотреть людям в глаза, он был бы изменником. Нужно сделать все, чтобы не допустить новых убийств. В крайнем случае — противопоставить силе силу. А если и это не поможет — умереть вместе с матросами, высоко взметнув знамя свободы.

Вместе с руководителями команды Шмидт спустился в кают-компанию. Распределили обязанности: за командира корабля — Частник, за главного механика — Гладков, за командира артиллерийской части — Антоненко, за ревизора — Карнаухов.

Шмидт оглядел новый командный состав, рожденный волею народа и революции, увидел лица, освещенные сознанием ответственности и великой решимостью, и сказал со строгой улыбкой:

— Порядок должен быть образцовый. Чтобы пьянства и не…

Он не договорил, прочитав ответ в решительно сверкнувших глазах товарищей. Наступал святой час борьбы, и люди хотели быть чистыми, как никогда.

Что делать? Гладков предложил выслать на берег роту матросов, чтобы врасплох застать солдат-артиллеристов и занять батареи. Это предложение показалось Шмидту рискованным. Пойти против армейцев — значит вызвать кровопролитие. Не лучше ли действовать совместно с береговой командой?

Предложений было много. Все чувствовали себя на боевом посту, и в горячей голове каждого рождались планы, догадки, проекты.

Решили вызвать депутатов с других судов, прежде всего с броненосцев. Завтра предпринять объезд эскадры. Реакционных офицеров арестовать, а командам выстроиться на верхних палубах, когда очаковцы во главе со Шмидтом будут обходить суда.

Беспокойство вызывало то, что Чухнину удалось разоружить ряд кораблей: ударники от орудий были сняты и увезены на берег.

Шмидт попросил лист бумаги и крупным, четким почерком написал в Совет депутатов Столицыну: «Товарищу председателю. Завтра утром с подъемом флага произведу салют и подниму флаг свободы. Прошу вас завладеть ночью ударниками и доставить их все на «Очаков» ко мне.

Товарищ Шмидт».

Как необыкновенно и торжественно это сочетание — «товарищ Шмидт»! Петр Петрович подумал и добавил: «Прошу вас прислать мне с катером оркестр теперь же, это необходимо мне. Если у вас кто-нибудь есть из депутатов эскадры, то передайте, что ночью надо запереть офицеров в каютах. П. Шмидт».

Оказалось, что перед уходом с «Очакова» офицеры распорядились выпустить жидкость из орудийных компрессоров. Да, они сделали все, чтобы оставить матросов беспомощными и безоружными. Шмидт приказал немедленно заполнить компрессоры. Мало того — приготовить снаряды и вынести их на палубу.

Вечером к борту крейсера подошел катер. Прибыли представители Совета депутатов. Среди них были Столицын, Константин Петров, Сиротенко. Начали вырабатывать, совместный, план действий. Силами дивизии решили захватить арсенал в порту. Там, кроме пулеметов и винтовок, хранились, вероятно, ударники, снятые с орудий «Потемкина» и других кораблей. Решено было также овладеть рядом мелких судов. Утром Шмидт должен поднять красный флаг на «Очакове» и присоединившихся судах, освободить заключенных на «Пруте» потемкинцев, овладеть эскадрой и объявить себя командующим флотом.