Лейтенант Старновский

Затем Коробков лично взял телефон и позвонил командиру 42-й стрелковой дивизии и начальнику укрепрайона в Высокое. То есть в те части, связь с которыми была восстановлена. Особенно он подчеркнул, что гарнизоны ДОТов Брестского укрепрайона должны скрытно занять свои боевые позиции.

Но было уже поздно.

Сказался фактор расположения линии обороны на самой границе. Не было в запасе спасительных 30—40 километров форы, как если бы укрепрайоны расположили чуть в глубине наших приграничных рубежей, где они даже теоретически не могли быть обстреляны немецкой артиллерией с сопредельной территории. А значит, даже при самых неблагоприятных обстоятельствах, которые в жизни и случились, имелась возможность спокойно занять ДОТы, ДЗОТы (деревоземляные огневые точки) и окопы, нарытые между этими огневыми точками.

Для Коробкова и Сандалова так и осталась загадкой и еще одна фраза из этой телеграммы, которую мы сейчас приведем отдельно: «Наша задача только пленить прорвавшиеся немецкие войска», и все это нужно было сделать «не провоцируя немцев».

Единственным человеком в штабе 4-й армии, который понял всё и сразу, был старший майор НКВД. Как только появилась связь, он сделал звонок в особый отдел (именно так для краткости и понимания мы будем называть органы НКВД в войсках по линии «военной контрразведки» 3-го Управления НКВД) 22-ой танковой дивизии.

Трубку поднял начальник особого отдела 22-ой танковой дивизии старший лейтенант НКВД Егорьев.

– Ну, здравствуй, Павел Григорьевич! Как настроение?

– Здравствуйте, товарищ Иванов! Настроение боевое!

Егорьев чётко знал, как по телефону обращаться к своему начальнику. Вернее, даже начальнику начальника! Всё же товарищ Иванов звонил, минуя ступеньку корпусного начальства военной контрразведки. Значит, случилось что-то важное!

– Красные пакеты из штаба армии во сколько получили?

– В ноль-ноль десять.

– Хорошо! Ты вот что, Павел Григорьевич, если вдруг немцы начнут стрелять, ты не теряйся, сразу бери начштаба и командира за жабры, и пусть вскрывают пакет.

– Есть вскрыть пакет!

– И самое главное, срочно собирай все документы и увози согласно плана эвакуации.

– Документы уже упакованы!

– Молодец, старший лейтенант!

– У меня просьба, помогите с обеспечением военного прикрытия!

– Не волнуйся, всё уже решено. Командир дивизии в курсе! Просто напомни ему!

– Есть напомнить!

– Слушай, Павел Григорьевич, а как там этот твой Старновский, каким образом наказан? Нам его докладная и твоя справка вчера ой как помогли с решением о красных пакетах и эвакуации наших архивов.

– Это лейтенант сейчас на хозработах в летних лагерях!

– Это хорошо. Может и выживет. Ты его просто запомни, помогай, если что!

– Вас понял, товарищ Иванов!

– Всё, отбой! – и старший майор резко бросил трубку.

Впереди были еще несколько «критически расположенных» дивизий (75-я, 42-я, 6-я), и в каждой из них был «свой лейтенант Старновский и майор Гаврилов».

Старший майор тут же начал звонить дальше.

После разговора с товарищем Ивановым старший лейтенант Егорьев зашел в соседний кабинет. Там бойцы в форме НКВД упаковывали пишущие машинки, собирали пачки чистой бумаги. Тут же находился младший лейтенант НКВД Руденко.

– Это последнее? – спросил начальник своего подчиненного.

– Так точно, последнее! – как-то без воодушевления, как это он обычно делал, ответил молодой симпатичный оперативник.

– Хорошо, бери два отделения взвода охраны и быстро уезжайте из городка!

Вот таким незатейливым образом докладная лейтенанта Старновского, сообщение майора Гаврилова и им подобных проницательных красных командиров, вкупе с грамотными справками, составленными оперативными работниками военной контрразведки, помогли органам НКВД принять меры к организованной эвакуации секретных документов и ценных грузов из приграничной зоны буквально за считанные минуты до начала войны. И это тоже факт.

Остальное было в руках армейского командования.

При вскрытии так называемого «красного пакета» командование 22-ой танковой дивизии было немало удивлено тем, что там сообщалось. План на случай войны предписывал 22-ой танковой дивизии отступить в район Жабинки, это примерно 30 километров восточнее города Бреста.

Оказавшись под внезапным, массированным артиллерийским ударом с сопредельной территории, эта танковая дивизия, дислоцированная в Южном городке города Бреста на расстоянии всего 3 километров от границы, сразу же понесла огромные потери. Возникшая неразбериха не переросла в панику только в результате умелых действий командования, которое в таких неимоверно сложных условиях все же сумело вывести основную часть дивизии по Варшавскому шоссе к мостам через реку Муховец и далее в район сосредоточения – Жабинки. При этом нужно учитывать, что им пришлось преодолеть и две железнодорожные линии Брест-Барановичи и Брест-Ковель. Что в свою очередь означало полное перекрытие движения на этом направлении.