Лейтенант Старновский

Все прелести встречного лесного боя на узкой дорожке лейтенант уже успел оценить.

Глава 15. 22 июня 1941 г. Отряд Старновского продолжает вести бой

Отряд Старновского отошел на исходные позиции. Раненый в плечо немец лежал здесь и потихоньку стонал. Сержант, оказывается, его только оглоушил прикладом.

– Твою мать, он живой! – как-то сочувственно произнес Васильев, и, обшарив немца, вытащил у него из кармана пачку бинтов, а затем, посмотрев на командира, добавил: – Может, его перевязать?

– А вот это верно, Григорий Иванович. Пленный нам сейчас нужен. Перевязывай его и тащи в тыл, потом его допросим!

Возле дороги продолжал строчить немецкий МГ-34.

– Ну все! Хана нашим. Причесал их немец своим пулеметом! – проговорил сержант.

– Слышал поговорку, против лома нет приёма? – спросил его лейтенант и тут же добавил, вытащив гранту: – Если нет другого лома! Вот с другой стороны и зайдем!

Бой вдоль дороги разгорелся с новой силой и стал смещаться на запад. Складывалось такое ощущение, что наши стали отступать. А у немцев вскоре появился второй пулемет, который застрекотал уже ближе к этой стороне дороги, где затаился отряд Старновского.

– Твою мать, наши отступили, что будем делать, лейтенант? – спросил сержант, который в это время наспех перебинтовывал раненого ножом немца.

Не успел Старновский что-то сказать, как раздался возглас Камышева:

– Немцы!

Сквозь заросли показались перебегающие фигурки врагов. Потом они как по команде залегли, и тут же застрочил еще один пулемёт, срезая кусты и ветки прямо над головами наших бойцов.

– Взвод! – зычно крикнул лейтенант. – Обходи слева! Огонь!

Пулемётчик дал еще пару коротких очередей и замолк. Затем там началась какая-то возня. Немцы готовились к отражению атаки на своем фланге. Наши же бойцы добросовестно открыли огонь. Черкашин и Камышев, спрятавшись за укрытия, просто высовывали винтовки и палили в немцев, не разбирая, куда именно. Лишь бы в ту сторону. Как ни странно, противник тут же снизил темп стрельбы.

Почти сразу же за первой командой Старновский уже тихим голосом сказал:

– Я и Воробьев прикрываем, остальные отползают на двадцать метров назад и прикрывают нас! Поняли?

Сержант, находясь в пяти шагах справа, ответил так же тихо:

– Есть прикрыть! Черкашин, передай дальше по цепочке.

Воробьев, который так и не покидал свою шикарную позицию за поваленным стволом сосны, не стрелял. После взрыва гранат, которые до этого бросали немцы, он затаился и не обнаруживал себя. Наши же чуть отползли. И вели огонь оттуда. Даже лейтенант и сержант палили, хорошо спрятавшись, но не эффективно. Мешали стволы деревьев, кусты и прочие переплетения леса.

– Григорий Иванович! Тащи немца в тыл! Давай уходи!

Сержант с неохотой закинул винтовку за спину, подполз к немцу, и, натужно крякнув, поволок пленного за шиворот.

Солнцев, который не стал стрелять из пистолета, тоже немного отполз назад. Выбрал разлапистый дуб и спрятался за ним, сев на одно колено. Рядом положил две гранаты. Теперь он был готов в любой момент начать их метать. Лежа-то далеко не кинешь. Эвон немцы много накидали лежа-то? Только шум и гром, но зато хорошая маскировка для того, чтобы удрать. Вот и Солнцев приготовился прикрывать отход своих. Ну вот сообразил сразу!

Лейтенант негромко крикнул:

– Воробьев, слышь? Чё не стреляешь-то? Уходим! Ты жив?

Воробьев молчал.

Старновский к этому времени уже сменил третий рожок. Осталось четыре. Шесть изначально были в подсумках и плюс один в самом МП-40. Итого семь. Минус три, осталось четыре. Вообще Александр любил считать. Поэтому, чуть-чуть меняя позицию, посчитал и немцев. Предварительно сняв фуражку и прячась с головой в зарослях лопуха. Немцев стало примерно в три раза больше, чем было в начале боя. Тогда их было пять-шесть человек, причем двоих они убили точно. Одного сержант, второго Воробьев.

А вот сейчас лейтенанту стало немного страшно. Да, пулеметчик пока прекратил огонь, меняет позицию, готовится, видимо, к отражению атаки с фланга, понимают, сволочи, слова русской команды! На то и был расчет с командой «Обходи слева», да еще и «взвод». А это, как минимум, сорок-пятьдесят человек в понимании немцев, а то и больше.

Да даже если бы сейчас у лейтенанта и был целый взвод, все равно в лоб против пулемета не попрёшь! И на бросок гранты не подберешься, да и смысла нет, только приподнимешься – сразу же срежут немецкие солдаты. Кругом лес, не знаешь, откуда прилетит пуля. Потому все и прячутся, осторожничают.

Да и вставать в таком близком бою дураков нет. Кроме, конечно, Солнцева. Надо будет ему потом объяснить данный вопрос. А тут еще и Воробьев замолчал. Скорее всего его убили. Вот уж потеря для отряда так потеря. Лучший стрелок роты! Нужно уходить, пока остальных не положили.