Лейтенанты (журнальный вариант)

После очередного привала половину красноармейцев в стрелковых ротах поднять не удалось. У минометчиков повозки, на которые они, вопреки запрету — ничего, кроме минометов и мин, — давно свалили оружие, лопатки, подсумки с патронами, мешки. Стрелки же все волокли на себе. Уходя, видел, как среди лежащих бойцов растерянно бродили девчонки-медички. А что они, бедные, могли сделать?

Когда к вечеру обезлюдевший батальон притащился в какую-то деревушку, там нас ждало чудо! Кухни с горячим обедом. Не с “рататуем”, а с густым супом. С хлебом, а не с сухарями. Впервые за неделю дали до утра поспать в тепле. Редкое блаженство...

Видимо, в вышестоящих штабах улеглась паника.

Батальон поставили в оборону города Коростышева — в ста километрах от Киева по Житомирскому шоссе.

Немцев на обозримом пространстве не было.

Рано утром пришел единственный офицер из минроты соседнего 2-го батальона: за рекой появился немецкий “фердинанд”. Что делать?

Развернул в сторону “фердинанда” один из своих минометов.

Третья или четвертая мина легли неподалеку от цели. Еще два разрыва в створе — вилка! “Фердинанд” взвыл как сирена и резво ушел задом в лес.

Испугался не минометного обстрела. Толстенная броня, даже крыша 45 мм. Прямое попадание мины для него — ничто. Потом объяснили: у батальонных минометов и у “катюш” одинаковые прицелы. Тюк да тюк одиночным минометом, а потом на пристрелянной установке как ахнет “катюша”: полыхнет “фердинанд” свечкой — выскочить не успеют!

Днем немцы навалились на стрелков жестоким артиллерийским огнем, и те потекли из Коростышева. Потрясенные обстрелом люди уходили мимо нас. Шли в рост, ни на что не реагируя и ничего не боясь. Нам приказа не было, мы остались на месте. Без пехотного прикрытия, с немцами один на один. Их артиллерия еще била по окраине Коростышева, а в полутора километрах от нас, на гребне зеленого поля, появилось множество темных точек. Немецкая пехотная цепь двинулась в наступление.

В душе что-то оборвалось, стало холодно. Очень захотелось оказаться подальше отсюда. Но — глаза боятся, а руки делают. Мясоедов стрелять отказался — нет приказа от комбата. Я сo страху неправильно определил расстояние — первого разрыва не увидел. Вторая мина также — разрыва не видно.

Фрицы шли неторопливо. Но по тому, как опускались и поднимались далекие фигурки, проходя неровности поля, двигались они непрерывно. Взяло зло. Сильно подтянул прицел, и третья мина (наконец-то!) легла хоть далеко позади цепи, но увидел разрыв! И тут от мандража заторопился — они-то идут! Стал корректировать огонь не сменой цифровых делений прицела, а командами наводчику на обороты рукояток подъемного и поворотного механизмов миномета. Так быстрее!

— Вверх два оборота!.. Вправо пол-оборота!

Мины полетели на головы фрицам. Цепь остановилась. В бинокль видел, как они, услышав мину, стремглав падали и по-соседству с ними тут же вспыхивало облачко разрыва. Надо переходить на поражение, стрелять двумя мино-метами. Но если в начале пристрелки второй миномет, не стреляя, синхронно повторял все смены делений прицела, то когда, засуетившись, я перешел на неуставные команды (“два оборота... полтора оборота…”), второй потерял синхронность. Чтобы он стрелял туда же, его надо заново наводить... Времени не осталось. Немецкую цепь подняли, и она пошла перебежками, торопясь выйти из-под мин. Нельзя терять ни секунды — стрелять хотя бы одним.

Взвод вдруг заволновался и стал пропускать команды. Тут самое время класть мины с опережением, туда, куда немцы перебегают. Ювелирная, но быстрая работа, а они запаниковали. Вытащил “парабеллум” и скатился к взводу:

— Пристрелю каждого, кто проявит излишнюю нервозность.

Негромко, но дошло.

Команды подавал в голос и весело. Самому нравилось.

В горячке не сразу заметил, что Мясоедов исчез, так и не начав стрелять. Видимо, сорвался, когда фрицы пошли перебежками. От его бегства мои и заволновались. Они ведь внизу — для них все вслепую и намного страшнее. Козлов сбежал еще раньше…

Через несколько дней столкнулись с дивизионными артиллеристами. Те, узнав, кто перед ними, спросили:

— Вы, что ль, под Коростышевом по полю клали?

— Мы. А что?

— Сильно дали. Аккурат мы под вас успели отойти, — сказал артиллерист. — Всем полком матчасть вытянули.

Это — высшая награда. Ордена, при всей даже справедливости, всегда — сверху. А такой отзыв от брата-окопника — истинен…

Связной от комбата:

— Товарищ лейтенант, отход!

Послал его подальше. Взвод поддержал: всех взял азарт! Было и жутко и весело. Бьем ведь! Не вообще Красная Армия, а конкретно — мы!

На дальнем краю поля немцы выкатили какой-то агрегат. Далеко — даже в бинокль не понял, что это.

Мины сыпались по всей залегшей цепи. Наводчик вел траекторию вправо-влево. Частота огня такая, что в воздухе одновременно висело по несколько мин.

От непонятного агрегата взвились дымные стрелы под прерывистый вой и скрежет, впервые услышанные мной.

— “Ванюша!” — закричал взвод.