Лекарь безумной королевы + Бонус (СИ)

Лестер промывал их ромом, чистил, смазывал.

Мальчишка глотал слезы, но не кричал, зажевав свою руку. Видимо, ему было не впервой переносить боль.

-- Все. Я закончил. Лежи тут смирно, можешь спать, но на животе. Ты есть хочешь? – Винсент прикрыл его простынкой.

-- Нет... -- мальчик обиженно сопел. Видимо, пожалел, что обратился к лекарю.

-- Родители есть у тебя?

-- Говорят, в подвалах прежнего герцога остались. Я их почти не помню.

У Лестера был всегда припрятан в сумке хлеб – память о голодном детстве. Даже перестав нуждаться, он никак не мог избавиться от этой привычки. Отломив кусок, сунул его мальчику в руки.

-- Поешь. Утром не убегай, вместе сходим на кухню, я тебя как следует покормлю. А с мастером Гиро я договорюсь. Хочешь быть помощником лекаря? Я бить не стану. Будешь тут жить, при лазарете. Свободная кровать и миска супа всегда найдутся для тебя. Ну, как? Согласен?

-- Спрашиваете!

-- Тогда спи.

Лестер погладил мальчика по голове.

Спать в лазарете было намного лучше, чем на конюшне. Там Рич спал на кровати конюха, в ногах у старика Лима. Кроватью это сооружение можно было назвать с натяжкой. Вообще-то это был дощатый настил с брошенным поверх него грязным соломенным тюфяком. От тюфяка воняло не меньше, чем от ног старого конюха, который к тому же всю ночь лягался.

Тут была настоящая чистая кровать, покрытая простыней. Здесь о нем позаботились и даже накормили. Впервые после смерти родителей Рич почувствовал, что он кому-то не безразличен. Съев половину хлеба, мальчик спрятал остальное под подушку. Кто знает, что его ждет завтра? Может, лекарь и забудет о нем, может, прогонит, рассердившись на что-то. Только Ричу очень хотелось, чтобы не прогонял.

Он вздохнул, повернулся в другую сторону и заснул.

А за перегородкой спал уставший лекарь, повалившись прямо в одежде на кровать, забыв накрыться одеялом. Ему выделили уютную комнату на хозяйской половине замка, но Винсент предпочел койку за перегородкой лазарета.

На женской половине барака дремала госпожа Куаф, прикорнувшая на пустой кровати рядом с единственной пациенткой.

Салли спала беспокойно. И хоть о ней хорошо позаботились: перестелили начисто постель, накрыли женщину одеялом, обработали раны, а ноги надежно обездвижили бандажами, -- ей снились страшные сны. Она стонала и металась, переживая во сне заново весь тот ужас, что с ней произошел.

Замок погрузился в сон.

Тишину нарушал лишь редкий лай дворовых собак, да, если прислушаться, тихий плач заключенного, что сидел под замком в сарае.

***

Есть час перед рассветом: солнце ещё не показалось на горизонте, ещё темно, но свежий ветер уже уносит мерное дыхание ночи. Тьма ещё не отступила, но все вокруг уже заливается синим и слепит, мешая видеть подробности.

А до восхода ещё целый час. Последний ночной час. Колдовской!

Черная кошка выскользнула из спальни и тенью шмыгнула по коридору. Множество предрассветных запахов, звуков и шорохов горячили кровь -- мир вокруг кипел невидимой жизнью. Невидимой человеческому глазу. Кошка выскочила во двор, вскачь пересекла выложенную камнем площадь, разогнав ощетинившихся собак, и нырнула под ворота, выбегая в поля. Сладкий, хмельной запах лаванды кружил голову.

Прохладный утренний ветер легонько играл черным мехом. Где-то в норе зашуршала мышь. Жуки устроили возню, а рядом, почти у самых лап, холодной струйкой протекла змея.

Кошка подняла свои голубые глаза и в них отразилось лавандовое море, превращая глаза в две фиалки. Она потянула носиком воздух, потом понюхала синие ароматные колоски. «Пора снимать урожай».

Вдруг над ней на крепостной стене мелькнуло что-то. Кошка подняла голову и хищно оскалила острые белые зубки.

-- Любуешься? -- Вайолет подошла и встала рядом.

Отсюда, с крепостной стены, был виден светлеющий горизонт между двух гор. Винсент любил предрассветный час.

-- Да. Какая красота вокруг! -- он окинул взглядом лавандовые поля. Вся долина между гор была залита фиолетово-синим. И по этому душистому морю утренний ветер гнал шелковистые волны, разгоняя туман.

Вайолет смотрела на свои бескрайние владения, и глаза ее сияли гордостью.

-- Говорят, лаванда сейчас в цене, -- Винс усмехнулся, лишь мельком взглянув на нее.

-- Разочарован во мне? -- она не отвела глаз от полей, но в них мелькнула искорка грусти. -- Думал, что я открою общественную библиотеку, а я продаю лаванду? Я ее не просто продаю. Я диктую цену. И золото сыплется ко мне рекой.

-- Ты заботишься о многих людях, -- уклончиво ответил бывший наставник.

-- Милый тихий провинциальный Виго, - она тепло улыбнулась, повернувшись к нему. -- У меня все это есть, Винс! Я открыла большую общественную библиотеку. Целый год туда свозили книги, и до сих пор еще везут. Организовала школу, в ней пока три ступени, но я мечтаю о большем. Есть и большой лазарет, гораздо больше этого, двухэтажный, в нем работают отличные лекари. Но все это не здесь, все это в Мейсе.

-- Северный порт?!