Лекарь безумной королевы + Бонус (СИ)

Он был так груб с нею. Другая уже давно бы позвала стражу. Она не позвала. Пожалела его? Хороша жалость! Губа нещадно ныла.

Он ворочался и все никак не мог заснуть. Зачем она приходила? Может, одумалась и хотела извиниться? А он даже не вышел к ней!

Только теперь, когда голова более-менее прояснилась, до него стал доходить смысл ее рассказа из детства про волков, которые загрызли ее мать. Там, в ее комнате, он был словно одурманен, и слова девушки проходили мимо его сознания. Теперь же ужасные сцены проносились перед его глазами. Он дрожал, лежа в теплой постели, мучился угрызениями совести и страхами за нее.

Незаметно Лестер заснул, и ему снилось, что он бредет по заснеженным полям. Где-то воют волки, а ему очень холодно.

Глава 29. Ночные разговоры под одеялом

Волшебная ночь.

Этой ночью Лестеру приснился сон, который преследовал его вот уже три года.

Ему снилось, что голова раскалывается от боли, а тело охвачено жаром.

Мужчина открывает глаза и снова оказывается в своей убогой комнатенке в городе Сирин, столице Восточных земель, а вокруг бушует чума.

Душно. Окно закрыто, чтобы ядовитые миазмы*, несущие заразу, не проникли в комнату. Но ему так плохо, что он распахивает окно, пытаясь впустить прохладу.

-------------

Миазм* -- по убеждению средневековых ученых это воздух, содержащий заразу. Характеризуется дурным запахом. Термин был в ходу до 19 века.

------------

Жарким летним утром за окном ни грамма свежести, только вонь ударяет в нос.

Если раньше каждый хозяин обязан был убирать вокруг своего дома, то теперь убирать некому. Одни уехали, другие умерли. Кто-то закрылся у себя и носу не кажет на улицу, кто-то болен. Всем плевать на мусор. Люди бросают его прямо из окон, туда же льют нечистоты.

Простонав, Лестер прикрывает окно и, схватившись за пылающий лоб, подходит к зеркалу. В мутном отражении он все же разглядел себя. Бледная кожа покрыта на шее багровыми пятнами. Слева под челюстью болезненная припухлость.

Распахнув рубашку на груди, он видит ту же картину. Припухлость под левой рукой, пятна на коже. И хотя он каждый день ожидал чего-то подобного, все происходящее кажется дурным сном. А в голове одна мысль: «Я так и не повидался с матерью. И не увижу ее больше никогда».

Он наливает себе воды из кувшина и жадно пьет. Зажав в ладони припасённый кусок красной охры, отворяет дверь на улицу и чертит на двери красный крест.

-- Передайте наблюдателю! Здесь чума…

Здесь чума… Лестер дергается во сне и в страхе открывает глаза. Вскакивает с кровати и бежит к зеркалу. В идеально гладкой зеркальной поверхности он с тревогой разглядывает себя. Кожа без пятен. Слева на щеке лишь рубцы – напоминание о чумных язвах. Он раскрывает рубашку на груди. Да, всего лишь знакомые рубцы на левой стороне груди и под левой рукой. Спокойные, давно уже не воспаленные.

Несколько мгновений Лестер приходит в себя. Страх постепенно отступает.

Подрагивающей рукой наливает себе воды из кувшина. В комнате жарко натоплено.

Он так и не повидал мать…

Мужчина покачал головой. Пора собираться в дорогу.

Когда-то он дал себе слово. Если выживет – заберет Бена из приюта. Сын Луизы не будет расти сиротой.

Но сначала нужно раздобыть денег. Явиться к родителям без гроша в кармане и с ребенком на руках, словно непутевая дочь, он не может. Поэтому необходимо найти мать для мальчика. Мать с приданым. И он знает, кто ему нужен. Теперь знает.

Лестер вернулся в постель и попытался снова уснуть, но сон уже не шел.

Камин пылал, теплые простыни, согретые грелкой, так и располагали потянуться на них и провалиться в сладкое забытье. Но мужчина крутился в постели и никак не мог сообразить, что с ним происходит.

И внезапно понял. Мысли о Фалине не давали покоя. Ему казалось, что ей холодно. Нет, слава Богам, он уже не хотел накинуться на нее, словно животное. С дрожью вспоминал он свой сегодняшний внезапный приступ похоти. Это наваждение схлынуло, развеялось. И теперь он беспокоился о ней. Об этой странной, нелепой, худой, иногда откровенно наивной, но такой милой и беззащитной гордячке. Об этой глупышке, которую он почти готов уже позвать замуж.

-- Фалина… -- зачем-то вслух прошептал он, и тут внезапно сквозняк потушил горящую у окна свечу.

Лестер не верил в приметы, но отчего-то сейчас потухшая свеча здорово испугала его. Так испугала, что он вскочил и бросился в комнату своей дамы в черном.

В дворцовом коридоре мужчина вновь содрогнулся от сквозняков и сырости. Мерзкое место! Нужно уезжать отсюда, и чем скорее...

Он тронул дверь в комнату Фалины и ещё раз убедился, что она не заперта.

Лестер вошел и застыл на месте.

Окно было распахнуто настежь, а девушка в тонкой белой ночной рубашке стояла перед окном, раскинув руки. Морозный ветер задувал сверкающие в лунном свете снежинки, и Фалина стояла словно в серебряном ореоле.

Такого бреда Лестер и представить себе не мог.

Подхватив на руки ледяное тело, он бросился в свою комнату.