Лекарки тоже воюют. Книга 2

- Верно! Но война закончилась исключительно благодаря подвигам таких парней, что остались лежать у подножья Азорских гор. И именно мы, воевавшие и оставшиеся в живых, должны устанавливать законы мирного времени!

- А как же насчет ОСТАЛЬНЫХ? По разным причинам они не знают, что такое настоящая война? – не отступал он.

- Мы с Моярой попали на войну совсем девчонками! Мне сейчас шестнадцать, Мояра на два года старше! И Вы считаете, что нас должно интересовать мнение ОСТАЛЬНЫХ трусов? Согласно закону военного времени солдаты жертвовали своими жизнями в противостоянии с врагом на поле боя! ОСТАЛЬНЫЕ «скромно» молчали и не оспаривали наших действий. Почему же сейчас они решили, что им позволительно возмущаться и диктовать нам свои правила? – не соглашалась я.

- Ты говоришь правильные слова, но реальность, девочка, намного сложнее! – директор Ридлей выглядел очень уставшим.

- СЛОЖНЕЕ было хоронить друзей! Со всем остальным мы справимся! – не уступала я, уверенная в своей правоте.

- Син, война закончилась! – пытался достучаться до меня директор, но его голос уже не звучал так твердо, как в начале разговора.

- Разве? Тогда почему Вы, господин Ридлей, не чувствуете себя победителем? Почему оправдываете поступки трусов?  Ведь это мы с Вами разбили врага, а не ОСТАЛЬНЫЕ!

Мы ушли из кабинета, оставив директора в глубокой задумчивости. Выйдя на школьный двор, укрылись под тенью раскидистого дуба. Сама не заметила, как прикурила сигарету, вдыхая горьковатый дым. Как ни старалась, мне не удалось остаться спокойной, память о погибших друзьях выворачивала душу. Прикосновение Мояры вырвало меня из задумчивости. Знакомыми жестами подруга молча попросила сигарету. Прикурив, она втянула в себя едкий дым и, уставившись в одну точку, замкнулась в себе.

- Странно было слышать такие жесткие слова от маленькой девочки, - внимательно меня рассматривая, словно впервые увидел, произнес Керем.

- Со стороны вы кажетесь такими добрыми, хрупкими, нежными, милосердными, - не отрывая влюбленных глаз от моей подруги, поделился своими мыслями Цун.

- У меня в батальоне ребята тоже были очень добрыми. Перед боем, итог которого нельзя было предугадать, они давали мне две гранаты, одну для врага ..., - и тут Мояра, вдохнув дым, закашлялась.

- А вторую? – настороженно спросил Цун.

- А вторую для меня! Чтобы живой не попасть в руки эриконцам! – тихо пояснила она. – Вот такое милосердие!

Мне не нужно было объяснять причины столь странного поведения ребят, с которыми служила Мояра. Участь женщин, которым «посчастливилось» попасть в плен к эриконцам, была всегда одинаково ужасна. Так враги пытались вселить в нас страх, сломать! Ничто так не губит боевой дух солдат, как униженные, растоптанные, изнасилованные женщины. Эриконцы делали это напоказ, с изощренной жестокостью! Смерть, действительно, считалась среди женщин-военнослужащих благом по сравнению с эриконским пленом.

Глава 18

Явуз

Еще не рассвело, когда отец неожиданно вызвал меня к себе в кабинет.

- Ты в курсе, что произошло вчера на уроке истории у ребенка? – взглядом указав мне на стул, спросил отец, сразу перейдя к делу.

Сам он уселся в свое рабочее кресло, из чего я сразу сделал вывод, что разговор предстоял основательный.

- Нет, я ждал ее после уроков, но она отзвонилась и предупредила, что уехала со школьными друзьями гулять в город. С тех пор ее еще не видел, - отчитался я.

На мои объяснения отец лишь кивнул, и молча развернул ко мне монитор своего компьютера. То, что я увидел, мне совершенно не понравилось. Учитель вел себя недопустимо грубо по отношению к мелкой, а вот Син в очередной раз меня поразила, ее поведение было безупречно, она умело отбивала каждую атаку преподавателя. Финал противостояния учителя и ученицы совершенно поверг меня в шок: историк – беглый капрал расстрелянного полковника Фразира!

- Как получилось, что на должность преподавателя школы имени Картиса попал разыскиваемый службой безопасности военный преступник? – недоумевал я.

- Престон – внебрачный сын нашего министра иностранных дел. Юноше готовили блестящую карьеру дипломата. Его и к Фразиру-то в штаб отправили, чтобы в личном деле красовалась запись об участии парня в боевых действиях. На передовой он ни разу не появился, предпочитая отсиживаться в штабе, - с горькой усмешкой вещал отец.

- А когда с Фразиром произошла эта «досадная неприятность», в которой был уничтожен батальон капитана Дамайона, министр помог своему бастарду сбежать, - озвучил я свою догадку, как только родитель сделал паузу в своем рассказе.