Лекарство для империи. История Российского государства. Царь-освободитель и царь-миротворец

Именно это при Александре III и происходило. Перестали греметь выстрелы и взрываться бомбы, прекратились уличные демонстрации, пресса присмирела. Казалось, шторм иссяк, волны улеглись, но под гладкой поверхностью закручивались водовороты, представлявшие для государства куда бóльшую опасность, чем отчаянные боевики «Народной воли».

С самой-то «Народной волей», как уже говорилось, полиция после 1 марта расправилась довольно быстро. После разгрома Исполнительного комитета какое-то время действовали осколки организации. Полиция «подчистила» их с помощью перевербованного народовольца Дегаева, выдавшего своих товарищей. Было произведено около двухсот задержаний по разным городам. В конце концов раскаявшийся предатель признался во всем товарищам и убил своего «куратора» жандармского офицера Судейкина, но к 1883 году деятельность «Народной воли» прекратилась. Прошло несколько судебных процессов, на которых самым частым приговором была вечная каторга – фактически та же смертная казнь, только медленная и мучительная.

Вот, для примера, судьба участников одного из этих судилищ, «Процесса двадцати» (1882). К смертной казни приговорили только одного, морского офицера Н. Суханова. К остальным проявили «милосердие», которое выглядело следующим образом.

«Отказ от исповеди» И. Репина. Картина, разумеется, была запрещена к показу

В сыром каземате Петропавловской крепости умерли: А. Баранников – через год, от чахотки; Н. Клеточников (тот самый, что внедрился в Третье отделение) – тоже через год, после протестной голодовки; Н. Колодкевич – через два года, от цинги (его жена Геся Гельфман умерла в тюрьме через несколько месяцев после приговора, после родов); М. Ланганс – через год, от чахотки; А. Михайлов (руководитель Исполнительного комитета, автор исторической фразы «Когда человеку, хотящему говорить, зажимают рот, то этим самым развязывают руки») – через два года, от отека легкого; двадцатилетняя Людмила Терентьева – через год, от отравления; М. Тетерка (нечастый среди народовольцев рабочий) – через год, от плеврита. В Шлиссельбургской крепости умерли А. Арончик – через шесть лет, полностью парализованный, и Г. Исаев – через пять лет, от чахотки. Наталья Лебедева умрет через пять лет от цинги на Нерчинской каторге.

В 1884 году вернувшийся из эмиграции Герман Лопатин попробовал восстановить организацию, но это привело лишь к новым арестам. Еще одна попытка, столь же безрезультатная, была предпринята народовольцами в Екатеринославе. Они создали типографию, которая даже успела выпустить два номера подпольной газеты «Народная воля», но этим дело и закончилось. Полиция полицейского государства свою основную работу выполняла хорошо.

Отдельным эпизодом небогатой на события революционной деятельности этой эпохи было дело так называемой «Террористической фракции «Народной воли» (что звучит как «масло масляное»). К той самой «Народной воле» организация отношения не имела, но для ее участников была важна преемственность.

Это было совершенно дилетантское, юношеское предприятие, затеянное несколькими студентами Петербургского университета, которые увлеклись романтикой революционного террора. Не имея никакого понятия о конспирации, они переписывались между собой о своих великих планах. Уже через месяц после создания организации с грозным названием полицейские перлюстраторы вышли на ее след и быстро установили всех причастных. Но арестовывать их сразу не стали, потому что настоящую награду от начальства можно было получить лишь за раскрытие серьезного заговора. Всё сложилось для полиции как нельзя лучше. Террористы решили взорвать царя в шестую годовщину 1 марта, изготовили метательные снаряды, начиненные страшной смесью свинцовых обрезков и стрихнина. Тут-то полиция их всех и взяла, доложив о предотвращении сатанинского цареубийственного умысла.