Лекарство от скуки (СИ)

Он с цветами пришёл в этот вечер. Жёлтые лилии. Надёжно сжимал их в кулаке, вытянув на максимальное расстояние от тела, а другой рукой меня под бок подминал, всё плотнее прижимая к мягкому диванному сидению. Целовал, как сумасшедший. Будто почувствовал что, набросился. Глаза закрывал, прислушиваясь к дыханию, малейшие изменения в нём улавливая, в лицо всматривался, нервно щурясь. И как ни пытался нервозности скрыть, будучи явно на взводе, власть над ними удержать не мог.

Татарин угрожающе выгнулся, когда за лицо его ладонью придержала, от себя отталкивая, и заколотился от напряжения.

— Что?! — Прохрипел на выдохе и оскалился, непростой разговор предвкушая.

Шумно воздух в себя втянул, широко раздувая крылья носа, кончиком языка, точно рептилия, страх, что из меня сочился, уловил, и шеей повёл, пытаясь единую картинку выстроить. Цветы на журнальный столик отшвырнул, когда понял, что результат не радует.

— Уходи. — Прошептала я, не успев толком отдышаться, и замерла, глядя, как он в лице меняется.

Но Татарин с желанием меня удавить справился, расслабленно улыбнулся, чуть отступил, на диване рядом присаживаясь. И мне встать позволил. Смолчал, пока поправляла разрез халата, скрывая оголённые участки тела. Усмехнулся, неодобрительно головой покачивая, и с задором на меня посмотрел.

— Наташ, а можно я в кухне пересижу, пока твой очередной заскок пройдёт, а?

— Не пройдёт. — Выдавила я из себя возражение и он с пониманием кивнул.

— Мы же всё решили. Мы договорились. — Глазами стрельнул, а я этот его взгляд отсекла, заставляя мальчишку нервно головой покачивать. — Хорошо, допустим. Случилось что, могу я знать?

— Это всё, Татарин. — Прошептала я беспомощно. — Всё. — Почувствовала, как слёзы застыли в глазах. — Я не могу так больше. Вымотал всю. До капли выпил. Сложно с тобой, невозможно практически. Ты меня подавляешь, душишь своим присутствием, я устала просто…

— Так, отдохни! Что тебе нужно? Время? Условия? События? — Варианты перечислял, зная наверняка, что ничего из предложенного выбрать мне не позволит, а я, это осознавая, глаза прикрыла, чтобы с мыслями собраться.

— Мне нужно, чтобы ты ушёл. — Заявила, а он, чтобы контроль не потерять, пальцы в замок сцепил, локти упёр в колени и чуть вперёд подался, чтобы даже боковым зрением меня не видеть.

— Который раз ты затеваешь этот разговор? На что рассчитываешь? Какие цели преследуешь? На муху сейчас похожа, которая головой стекло долбит, не понимая, что пересилить его не сможет.

— Ничего не получится, Татарин…

— Не получится, говоришь? А вчера по-другому было. Что будет завтра мне тебе на пальцах объяснить?

— Ничего не получится, потому что я не хочу. Тебя не хочу и не хочу пробовать. — Возразила, а Татарину отказ пришёлся не по вкусу. Это по взгляду бесовскому понятно стало, по желвакам, по кривой ухмылке.

Я сделала ошибку. Я отступила на шаг. Я отступила, а он с дивана поднялся. Медленно, осторожно, чтобы не спугнуть. Короткие оценивающие взгляды бросал, улыбался мягко, плавно, так же плавно ступал, приближаясь.

— Мне иногда кажется, что ты в принципе не понимаешь, что говоришь, что делаешь. — Прошептал, обмануть, усыпить бдительность пытаясь. Ласково улыбался, голову набок склонил. — Но всё пройдёт, я тебе обещаю. — Руку протянул, ожидая, что коснусь его в ответ, а я эту руку оттолкнула, срываясь на крик.

— Я тебя боюсь! Боюсь! И это никогда не пройдёт! — В панике заколотилась вся, а он на месте замер, не рискуя приблизиться.

Практически сразу его заполонило расслабление. Некрасивое, неправильное, страшное. То самое, когда мальчишка из него уходит, а остаётся только зверь. Дикий, опасный, неуправляемый. Он вскинул подбородок, глядя на меня свысока, медленно закрыл глаза, кожей проступивший страх улавливая, а я не могла с ним справиться, его подавить. Запаниковала, совершая ошибку за ошибкой. Целую череду. И Татарин видел это, понимал, но разорвать на куски трепыхающуюся жертву не торопился.

— Ты где была сегодня? Я звонил… — Обманчиво ласково заговорил, а я уши ладонями закрыла и зажмурилась крепко.

— Я тебя не слышу! — Прорычала.

— Хочешь, чтобы я сам узнал? — Игриво потянул и позвонил кому-то. Перекинувшись парой ничего не значащих фраз, свой вопрос, на который я ответить не пожелала, повторил, и ответ внимательно выслушал. Вот тогда подошёл ко мне и подбородок сжал, отвернуться не позволяя.

— Себе не лги, Измайлова. Всё ты знала, понимала всё. И тебе нравилось это чувство, когда огнём владеешь. Так, не обижайся, детка, если любого другого этот огонь будет кусать. Потому что в тот самый момент, когда ты решила, что я принадлежу тебе, мне свою душу так же отдала! А я своим делиться не привык.

— Я тебя не просила! Я не хотела, чтобы ты вмешивался! Кому ты звонил, зачем?.. — По руке его ударила, свободы требуя, а Татарин только сильнее подбородок сжал, взвыть от бессилия заставляя. Заставляя сорваться, лить беспомощные слёзы, губы кусать, понимая, что с ним не справлюсь.

— Успокойся, а? — За плечи схватил и тряханул, а меня понесло, меня размазало от этих его слов.