Лекарство против СПИДа

О, Боже! Ирина проснулась с тревожно бьющимся сердцем и машинально посмотрела на свои руки. Нет, это были руки красивой молодой женщины, но что за проклятый пугающий сон! Ну да, уже сорок, но она по-прежнему чувствует себя двадцатипятилетней женщиной. Сорок лет, сорок лет… ей все больше приходится трудиться, чтобы никто об этом не догадался.

В комнате, несмотря на задернутые шторы, было уже достаточно светло. Тишину прерывал только чуть слышный ход настенных часов, да мерное, упругое дыхание Вячеслава. Вчера он явился к ней. поздно, уже во втором часу ночи, и сразу же завалился спать, сонно пробормотав на ее неловкую ласку: «Давай отложим до завтра…» И она не обиделась, не решилась обидеться, тем более что чувствовала свою зависимость от него. Он красив, богат, самоуверен, но, самое главное — _ молод, отчаянно молод — ему исполнилось всего двадцать пять! Наверное, он ей изменял и изменяет, а вот она, хотя и пытается иногда поставить его на место, холодно обрывая чересчур циничные шутки, потом с диким сердцебиением сидит дома и ждет, позвонит ли он вновь или не позвонит.

Есть ли у него кто-то еще? И сколько было женщин до нее? Она боялась об этом расспрашивать, тем более что сам Вячеслав всего лишь ее второй мужчина. Притом первым был его родной дядя!

Как получилось, что она; такая эффектная, уверенная в себе и остроумная, дожила почти до тридцати лет и осталась девственницей? Что за глупое удовольствие доставляли ей постоянные издевательства над мужчинами, которые ползали в ногах, сходя с ума от ее равнодушия. Слишком высоко себя ценила? Надеялась влюбиться по-настоящему? Верила, что своего не упустит? Но время шло так незаметно, подруги выходили замуж, поклонники не выдерживали безапелляционных отказов и быстро, утешались, а она, все так же уверенная в себе, все с большим трудом представляла себя в объятиях какого-нибудь мужчины.

И вдруг, когда ей уже исполнилось двадцать восемь лет, она действительно влюбилась, но влюбилась очень странно — в давно и хорошо знакомого чело-' века — старинного приятеля ее покойного отца. Владимир Николаевич был талантливым журналистом, умным и интересным собеседником, но — ровесником ее отца! Почему же тогда произошло то, чего она меньше всего ожидала? Куда девались ее упрямство и непреклонность? Или она боялась обидеть отказом человека, который знал ее совсем девчонкой? Но ведь он же не побоялся всего того, что стояло между ними.

Впрочем, жалеть и удивляться потом было поздно, да она и не жалела, поскольку он был опытным мужчиной и всячески старался, сделать ее опытной женщиной. И она любила его, дважды в неделю ездила к нему домой, и какое-то время все шло прекрасно. «Какое-то время, какое-то время, мысленно передразнила она саму себя, — не надо лукавить, это продолжалось почти двенадцать лет!» Двенадцать лет она была любовницей человека, который годился ей в отцы, и, как минимум, десять из них ее раздирали мучительные сомнения — что она делает?! Молодость проходила, она становилась солидной дамой — доцент, преподаватель университета! — и все равно каждую неделю, как девчонка, ездила к своему стареющему любовнику. Что за глупость, чушь, непоправимые и невыносимые ошибки! Любовь? Нет, это довольно скоро обратилось в привычку. Так почему же и тогда, когда ей было еще только тридцать, она продолжала отвергать других мужчин и встречалась с Владимиром Николаевичем? А ведь с ней по-прежнему Пытались знакомиться на улицах, и у нее всегда был какой-то выбор…

Больше всего ей запомнилась встреча с одним полупьяным типом, выдававшим себя за писателя и фактически сумевшим предсказать ей будущее. Это произошло летним майским вечером, когда после очередной встречи с Владимиром Николаевичем, он проводил ее до троллейбусной остановки, поцеловал в щеку, и она поехала домой. Уже входя в салон, она заметила кудрявого голубоглазого мужчину в потертых джинсах и синей рубашке. Он сразу же вперил в нее нахальные полупьяные глаза. Ей никогда не нравились такие неотвязные ищущие взгляды, а потому она сделала вид, что ничего не замечает, отвернулась и погрузилась в воспоминания о прошедшем свидании.

Однако когда троллейбус доехал до метро и она вышла, то сразу почувствовала за своей спиной торопливые шаги. Прежде чем он успел поравнятся с ней, до нее донесся запах перегара, однако голос был на удивление вежлив.

— Извините за нескромное любопытство, но мне просто необходимо знать — это вы с отцом прощались или с любовником?

Такую бесцеремонность следовало пресечь в корне, и потому она надменно вскинула голову и как можно презрительнее произнесла:

— Какое вам дело и кто вы такой, чтобы задавать подобные вопросы?

Впрочем, он не смутился.

— Меня зовут Андрей, и я писатель, во всяком случае, пытаюсь им стать, поэтому меня интересуют неожиданные — сюжеты.

— И для этого вы пристаете к людям в пьяном виде на улице?

— Пристаю я и в трезвом виде, это не принципиально, но ваш случай заинтересовал меня особо…

— Чем же?

— Слишком большой разницей в возрасте. Кроме того, отец так не целует, так целует любовник.