Лёха

– Це вони можуть – не стал спорить вооруженный. Лёху поразило, что взрослый, опытный мужик ни на секунду не усомнился в том, что да, любой пришлый фриц может разорить поселок на счет раз. Но мужик выглядел спокойным, прикидывал что-то про себя. Впрочем, винтовку он даже не шевельнул, видимо решал проблему, не видя надобности в крайних мерах. Староста тоже морщил лоб.

– А може це той москалик, що вчора за картоха прийшов? – спросил вооруженный.

– Він живий? – словно бы удивился староста.

– Ну да.

– Давай його сюди швидко – обрадованно приказал глава села.

– Пан офіцер, наше безпосереднє начальство – в районній поліцейської управі. Ми всіх затриманих туди повинні відправляти – начал пояснять начальник самообороны.

– Вие? Что ти есть говорийт? Я не пониамайт!

– Мы пленных красноармейцев, жидов, коммунистов по инструкции обязаны брать и отправлять в районную полицию. Там следователь и тюрьма. Инструкция такая, орднунг – совершенно неожиданно на чистом русском языке стал размеренно пояснять усатый.

– Вы аррестовайт бандит? – обрадовался Середа.

Пара местных вождей переглянулась, потом после заминки староста закивал.

– Экселленц! Это есть карашо. Орднунг – карашо. Я писайт расписалка! Ви показаййт в полицайамт! Ви получайт наград за служба Рейх! Ми вешайт бандит! Орднунг и тихо на территориен. Гут! Карашо! Альзо, вайтер. Ви есть сообщайт мне скокое у деревнь здессь есть колодезен. Дизер колодьезен – ейн? – Как есть много воды давайт этот бруннен? Нихьт ферштеен? Альзо, как есть этот кольодьёзь? Вода, понимайт?

– А, дає воду, дає! – понял староста, но вопрос этот его озадачил и, пожалуй, опять же напугал.

Середа деловито зачеркал в блокнотике, видно было, что из-за раненой руки получается не очень, приходилось класть блокнот на предплечье и черкать почти на весу. Местные переглянулись.

– Альзо, во ист бандит? И сколькое у вас колодьези тут есть? – строго глянул артиллерист на собеседников.

– Колодцев два – этот и на соседней улице.

– Ще ж є! – удивленно глянул на него староста.

– За мовою стеж! – равнодушно, но веско и при том предостерегающе, сказал ему усатый. Лёхе он не нравился чем дальше, тем больше, если староста скорее был лисой, этот сукин сын с винтовкой был больше похож на медведя, а про медведей слыхал Лёха, что они, сука, коварные. Потому Лёха не перестал потеть от волнения и держался настороже, готовясь в любой момент открыть стрельбу.

– Петро, збігай скажи щоб Стецько цього привів москаля, що вчора попався – между тем распорядился усатый начальнык самообороны.

– Кінь який привів? – простодушно и уважительно глядя на немца и велосипеды спросил босоногий пацан.

– Трепло кукурудзяна! Так, того! – рассердился усатый и пацан рванул, сверкая пятками.

– Казайт мне цвайте колодезь! – велел Середа старосте. Тронулись было вчетвером, но артиллерист жестом остановил обоих сопровождающих с винтовками и староста ушел с ним один.

– Пан фельдфебель, вы говорите по-русски? Чи говорите ви по-українськи? Любите ли сало? Хотите ли присесть, сейчас табурет прикажу принести – начал спрашивать со всевозможным почтением усатый у стоящего столбом Лёхи.

– Найн – буркнул потомок и всем видом дал понять, что не понял ничего из всей этой болтовни, стараясь смотреть все так же настороженно и недоверчиво. И еще более напрягся, когда после нескольких минут ожидания из проулка слева под конвоем аж двоих парней с винтовками наперевес, вышел драный и босой Семёнов. Смотрел боец одним глазом, потому как второй заплыл под роскошным синяком, пухлым, на поллица, сине-багрово-фиолетовым. И пилотка, сидевшая раньше всегда на его макушке и ставшая уже похожей на тюбетейку тоже куда-то делась. Он мазнул глазом по Лёхе и отвел взгляд в сторону, на бурьян у ограды из жердей. И когда его остановили, так и смотрел себе под ноги.

– Ось старший, як ти наказав – отрапортовал тот из конвоя, что был постарше.

Эта парочка тоже категорически не понравилась менеджеру. Опять же и обуты они были и одеты справно в странную смесь разных военных форм и смотрели нехорошо, цепко, как опытные служебные псы. И особенно разозлило, что винтовки они держали привычно, ухватисто, а вот про себя Лёха такого не сказал бы.

– Цей по-людськи не розуміє, (усатый невзначай показал глазами на Лёху), а той – трохи говорить по-москальські. Тому не мели даремно – предупредил начальник своих подчиненных.

– Даремно москаля віддаємо, ще й кобилу вимагатимуть повернути. Москаль на допиті розповість – заметил хмуро один из полицаев.

– Ніхто його допитувати НЕ БУДЕ. Його повісять завтра, не встигне. Він когось з німців образив, розсердилися. А вони один за одного горою. Бо камарады! – усмехнулся старшой.

Лёха тут же встрепенулся, показав, что услышал знакомое слово. И стал потеть еще сильнее.

– Бач, ожив. Слово знайоме почув. Він взагалі хто? – усмехаясь одими глазами, совершенно невинным тоном спросил один из конвоиров.