Лёха

Деревня открылась сразу вся. И транспорант этот над въездом тоже, как триумфальная арка. Размеренно крутя педали, оба спасателя не торопясь въехали в деревню. Середа величественно остановился сразу за транспорантом, огляделся. Лёха тоже, судорожно вспоминая многочисленные сериалы с гламурными гитлеровцами, приосанился, глянул вокруг орлом. Немножко ужаснулся тому, что деревня такая здоровенная оказалась, потом почувствовал под рукой гладкую деревяшку тяжелого приклада. Не торопясь, чтобы не получилось что нелепым, повесил винтовку на плечо, так вроде удобнее схватить, если что.

– Эй, юнге, малшик, комм! – громко и картаво каркнул рядом Середа. И прозвучало это очень как-то незнакомо, по-чужому очень. Лёха изумленно глянул на напарника, уловил его злобный взгляд и тут же исправился. Неподалеку стояло несколько мальчишек-подростков, и именно к ним артиллерист обращался. Мальчишки не без робости приблизились.

– Отвечайт! Здесь есть зольдаты дойтше Рейх? На жительствие?

– Не – замотали головами мальчишки. Вопрос, как ни странно, они поняли сразу.

Середа изобразил физиономией неудовольствие, нахмурился. Ребятня как-то незаметно попятилась.

– Альзо, гдье есть тут вам – тут Середа напрягся и выдавил: ссстарьоста? Мит аугенблик тафай-тафай зидесь! Бистро! Сстарьоста!

У Лёхи большая часть сил уходила на то, чтобы держать морду кирпичом и незаметно оглядывать все вокруг. Сразу показалось, что до спасительной опушки, где залег бурят очень и очень далеко.

Пареньки поняли сразу, что от них потребовал грозный немец, и тут же порскнули вдоль по улице, оставив из всей кучки только парочку, не то самых ушлых, не то самых глупых.

Середа тем временем опер велосипед о жердевую изгородь и на несгибающихся ногах горделиво прошествовал к стоящему неподалеку колодцу с журавлем. Там он не спеша достал из кармана блокнотик, карандашик, зачем-то понюхал, наклонившись к срубу, и стал увлеченно что-то записывать.

Селяне не заставили себя ждать – с разных сторон достаточно прытко поспевали две группы – слева пара парней, босых, но с винтовками и мальчишка с ними, справа – благообразный бородатый селянин со свитой – вот на этого Лёха сразу подумал, что этот видать староста. И взволновал он куда меньше, чем двое губошлепов с винтовками, которые выглядели бы вовсе невнушительно, если б не оружие. Впрочем, тут менеджер вовремя вспомнил, что он не хрен с бугра и не фантик какой, а арийский героический воин и винтовки и у самих найдутся, потому, не давая себе испугаться как следует, сдернул карабин с плеча, грозно схватил его обеими руками и рявкнул, неожиданно очень уместное в этой ситуации:

– Хальт!

К его огромной радости босые гопники в кепках, но с винтовками, оторопели и тут же задрали руки вверх. Староста же со свитой наоборот поспешил куда пуще.

– Кто есть тут говрить по-немейтски? Вэр шприхьт ауф дойч? – оторвавшись от записывания чего-то в блокнотик, строго спросил у подоспевшего бородача Середа. И надо сказать, что фраза это прозвучала странно и чуждо, да еще и ударения лукавый артиллерист сделал не там, где положено, отчего и Лёха не вполне и не сразу вопрос понял.

– Не вем, пан, не зрозумив, не розумій по-німецьки – заторопился бородач, весьма опасливо поглядывая на ощетинившегося Лёху.

– Зер шлехьт! – укризненно заявил ему Середа.

Староста изобразил всем телом крайнюю степень виноватости. Ему только хвоста не хватало, такого же пышного, как борода, он бы его сразу поджал для полноты картины.

– Это есть отшень плёхо – наставительно продолжил ряженый арбайтсфюрер воспитательную работу.

Староста изобразил еще большую виноватость, хотя вроде уж дальше было и некуда.

– Вэр бист ду? Кто есть ты тут? – ткнул пальцем в виноватого старосту Середа. Получилось это у него величественно.

– Староста я, Олександр Гогун – часто и низко закланялся бородатый.

– Ах, зо! Это есть кто? Документе фюр ваффен? Папиер? Бьентофк – докумиент? – палец указал на пару гопников с винтовками.

– А, документи на зброю? – расцвел от догадки староста и кивнул одному пареньку из своей свиты:

– Миттю принеси папери пану официеру!

Тот только пятками засверкал. Середа не стал тратить время на разглядывание аборигенов, а снова стал что-то черкать в блокнотике, что явно не понравилось старосте.

– Вифиель вассер махт дас гут? – словно студента на экзамене спросил строгий арбайтсфюрер местного вождя.

– Вибачте пане, не розумій по-німецьки – с полным раскаянием заявил нерадивый староста. Манипуляции у колодца с блокнотиком и главное – записью чего-то грозного непонятным этим типом, щедро украшенным свастиками явно настраивали старосту на самое худшее. На его счастье подоспел малец с бумажками, которые тут же забрал Середа.