Лексика современного русского языка: учебное пособие

Табу (в одном из полинезийских языков ta – 'выделять, отмечать', pu – 'совершенно, всецело'; tapu tabu, букв. – 'совершенно выделенный'. Есть вариант этимологии слова: от фран. tabou полинез. tapu – ‘священный, запретный’) – запрет на употребление какого-либо слова, связанный с религиозно-мистическими представлениями.

В Приенисейском крае, например, охотники не произносят слова «медведь», называя его хозяин, черный зверь, большой зверь. В Приангарье матери, лаская детей, не употребляют слов, хорошо характеризующих ребенка, чтобы не привлекать внимания нечистой силы; там можно услышать: мой змееныш, змеево семя, змеёво и т. п.

Табуирование в широком смысле связано с эвфемизацией. В обществе не принято говорить прямо о смерти, об отдельных «неприличных» явлениях, о физиологических отправлениях и связанных с ними частях тела; существует запрет на ругательства. Ж.Ж. Варбот к табу относит также сокрытие наименований населенных пунктов во время войны и т. п. Заменой таких табуированных слов являются ЭВФЕМИЗМЫ (см.).

Иногда это доходит в художественной литературе до комического: «Герои иных книг перестали не только до ветру ходить, чихать, сморкаться, кашлять, мыться в бане без трусов, но и даже есть перестали» (В.П. Астафьев).

Использование в современных художественных текстах некоторых авторов (Э. Лимонов, Ю. Алешковский) не только «неприятных» слов, но и мата (сквернословия) явно не соответствует языковым стандартам культурного общества, хотя нужно иметь в виду, что так называемая альтернативная русская литература существовала всегда, но была известна в узком, преимущественно мужском, кругу. Альтернативные произведения писали и А.С. Пушкин, и А.Н. Толстой… (см. Альтернативная поэзия ХХ века. М.: Изд-во МГУ, 1989 и др.). Плохи не эти произведения сами по себе, а то, что они пытаются занять неподобающее им место в культуре.

Сквернословие распространяется в русском языке от сравнительно теперь безобидных задница, трахнуть, сволочь до прямого мата. Так, у В.П. Астафьева в одном из последних крупных произведений, «Прокляты и убиты», читаем: «Весь мир – бардак, все люди – бляди»; «Командир обращается к нам как к людям, а они жопы отвесили, губы расквасили!» (Астафьев В.П. Прокляты и убиты // Новый мир. 1992. № 11. С. 74, 191, 200) и т. п.

Используется мат и в поэзии:

Глядь! Кобыла Дунька, Судьба – конь…
– Блядь! – вскричал из-под одеяла малолетний Миша, будущий поэт Михаил Поздняев, пораженный радостью рифмы.
– Блядь, – ахнул изумленный редактор.

А. Вознесенский

Причин появления сквернословия в современной публичной речи и художественных текстах, очевидно, много: это и общее положение в стране, и снижение культурного уровня общества, и многое другое. Причём некоторые приводят псевдоаргументы оправдания такого положения. А.И. Лебедь говорил: «Мы матом не ругаеися, мы на нём говорим». Есть даже попытки сакрализировать мат, хотя часть матерной лексики основана на унижении Богородицы, Христа. Нельзя материться и даже слышать мат женщинам и детям, их покровительницей является Дева Мария. Всегда сквернословие рассматривалось как богохульство.

С одной стороны, некоторые писатели, видимо, приближаясь к натурализму в манере письма, переносят его и на речь. В рамках постмодернизма происходит эстетизация неэстетичного, это касается и языка. С другой стороны, освобождение от цензуры как-то само собой привело к устранению в некоторых издательствах литературных редакторов и даже корректоров, что сказывается на качестве текстов.

Значимо при этом и особое строение русского языка – языка контрастов. Известен изощрённый русский мат, используемый во многих языках мира, но в русском литературном языке нет слов для обозначения некоторых интимных частей тела, состояний и т. п. (это или детские слова, или грубо-просторечные и нецензурные, или медицинские термины; вспомним используемое в переводах заниматься любовью, задница и др. Неприлично по-русски звучит и название итальянской скульптуры «Писающий мальчик». На русском литературном языке нехорошо публично говорить о перхоти, прокладках, стуле, зуде и подобных вещах. Вспомним разговор дамы «просто приятной» и «приятной во всех отношениях» в поэме «Мёртвые души» Н.В. Гоголя. Вероятно, в известном отрывке выражена не просто насмешка над салонным жаргоном, как нас уверяли в школьные годы, но и изумление писателя перед родным языком (в сравнении с западноевропейскими). И в современном русском обществе дама вряд ли будет говорить: я высморкалась, я вспотела, я плюнула, эта тарелка воняет.