Лексикон (СИ)

– Вам не нравится, что мир управляем? – поинтересовался Джек. – Что есть люди, которые взвалили на свои плечи бремя решений…

– Ха! Не говорите мне о бремени! Эти господа не теряют ни капли аппетита, начав войну, на которой погибнут сотни тысяч; они обрекают на жалкое прозябание целые народы и имеют великолепный сон… Единственное, что может лишить их душевного равновесия – это упущенная прибыль!

– Возможно, вы правы; но какова альтернатива? Послушайте, мистер Осокин, вы должны понимать: даже такое, далёкое от идеала управление лучше, чем полное его отсутствие!

– Забавно, – бросил Озорник. – Я вот убеждён в обратном… Всему положен предел, мистер Мюррей – и абсолютной власти, и абсолютной жадности, и абсолютной безнаказанности. Должен быть хотя бы шанс сбросить с плеч это ярмо! Но ваши хозяева хитры; много поколений они работали над тем, чтобы сотворить из человечества – безмозглое послушное стадо. И они преуспели в этом, надо отдать им должное. Подавляющее большинство слишком занято выживанием, чтобы поднять глаза к звёздам... А те немногие, кто сохранил ясность мысли, просто не хотят этого. Они, как вы выразились, «имеют свою цену» – и желают продать себя подороже… И продают – друг другу. А кукловоды дёргают ниточки… И ведь не надо быть гением, чтобы разглядеть всю механику этого подлого балагана! Знаете, это по-настоящему страшно: когда все вокруг смотрят – и не видят! Не хотят видеть очевидного. Так вот, возвращаясь к началу разговора: мне от вас ничего не нужно. Совсем ничего. А помешать мне… Ну что ж, попробуйте! Собственно, вы этим и занимаетесь уже долгое время… Результатов что-то не видно, правда.

– Вас убьют… – вздохнул Джек. – Да послушайте вы! Я же пытаюсь помочь! Я видел, на что вы способны; но все ваши умения не спасут от пули, пущенной метким стрелком – а дело к тому и идёт!

Осокин вдруг сдвинул повязку, и Джек невольно отшатнулся при виде того, что мерцало бледно-зелёным светом в черной глазнице.

– А мне не привыкать, – жутковато улыбнулся Озорник, вставая. – Так-то, мистер Мюррей… Капитан, я закончил. Теперь он ваш.

Журналист открыл было рот, но тут Стерлинг приподнял протез и повернул торчащий из него рычаг. Механическая конечность вдруг раздвинулась, удлинилась, с шипением выпустив сжатый воздух; металлические пальцы сомкнулись на горле журналиста и припечатали его к стенке. Один из призраков протянул руку и коснулся его щеки. Джек захрипел и судорожно задёргался в стальной хватке капитана.

– Это на случай, если ты захочешь поиграть в героя, – ухмыльнулся Стерлинг. – Молчать, как пленный московит, не получится. В твоих интересах быть красноречивым, сынок. А сейчас я хочу знать всё о вашей эскадре.

– Кх-хакой эскадре?! – прохрипел Мюррей.

– О той, что прячется за горизонтом. О той, с чьих кораблей взлетают эти проклятые тарахтелки, – любезно пояснил Стерлинг. – Количество и типы судов, вооружение, максимальную скорость – и каким, черт возьми, образом вам удаётся нас находить посреди Атлантики… Вот всё это ты мне сейчас и расскажешь.

***

Легри рвал и метал: выходка Джека привела его в настоящее неистовство. Доводы Сильвио он не желал слушать, а его самого заключил под арест – для чего пришлось даже прибегнуть к помощи Имеющего Зуб: потоки отборной брани в конце концов вывели из себя обычно снисходительного Фальконе. После этого француз заперся в своей каюте и в течение нескольких часов не подавал признаков жизни, игнорируя стук в дверь и вопросы. Он погрузился в царство навеянных морфием грёз: только здесь его измученная постоянным страхом душа могла обрести отдохновение. Это было, словно в далёком детстве: прыжок с пирса в море… Вот тёплые воды Лионского залива смыкаются над головой маленького Огюста, а он погружается всё глубже, навстречу прохладным струям течений. В ушах нарастает писк, он сильнее и сильнее, кажется, будто голова сейчас лопнет – надо резко сглотнуть, тогда давление чудесным образом выравнивается … И вот, наконец, дно: танцующие на песке голубоватые блики, камни, словно головы сказочных великанов – космы водорослей колышутся, и меж ними снуют стайки мелких рыб, а шипастые крабы выглядывают из тёмных щелей, таращат бусины глаз… Ещё несколько быстрых гребков – и он касается ладонью донной поверхности, зачерпывает горсть мелких камешков и застывает, съёжившись: незваный гость в царстве безмолвия… Но вот удушье становится невыносимым, и он с силой отталкивается, ракетой устремляясь вверх, унося в крепко сжатом кулаке зримое доказательство своего кратковременного визита – на зависть другим мальчишкам, шумной и загорелой марсельской шпане, «на слабо» подначивающей друг друга повторить его путешествие…