Лексикон света и тьмы

Он говорит это дочке, восседающей у него на плечах, но на самом деле слова обращены к ней, понимает Эллен, и кивает, и говорит: «Да, отлично», она и правда так думает, ведь сад роскошный. Большой, засаженный фруктовыми деревьями и красной смородиной. Не сравнить с тем, как они ютились в Осло. Плюс сама вилла, живописно расположившаяся на холме посреди дорогого респектабельного района. Она необычной архитектуры: низкое здание (один этаж с мансардой) буквой «Г» охватывает застеклённую террасу, на которой стоит длиннющий стол, заставленный горшками с цветами. Из крыши выпирает арочное окно, Эллен узнаёт его по фотографиям, которые Мария присылала Гершону. Это же окно мелькало в репортажах с процесса над Риннаном, но об этом сейчас думать не надо, уговаривает себя Эллен, надо взять себя в руки. Она смотрит на дочку, та, страшно довольная, елозит у отца на плечах. У неё так красиво оживляется лицо, когда она смотрит на сад, – не щёчки, а чудо, – и она тычет своей нежной ручонкой и говорит: «Дерево!»

Взгляд Эллен падает на подвальные окна, и в голове тут же возникают назойливые, дёргающие мысли, но Эллен давит их в зародыше и поворачивается к дочке.

– Да, будем как сыр в масле кататься, – говорит Эллен, двумя пальцами поглаживая пухлую детскую ручку Яннике, но глядя на Гершона.

У них есть то, чего нет ни у кого, и это большая привилегия. Только об этом ей и надо думать. А об остальном не надо, нет.

И не стоит зацикливаться. Гершон прав, тут до них два года работал детский сад, за это время всё неприятное, образно говоря, выветрилось, и дом снова стал семейным очагом. А вместо того чтобы представлять себе колючую проволоку по периметру сада и то, как пленных вытаскивают из машины и волокут внутрь дома на допрос, ей надо сосредоточиться на других картинках: представить себе малышей, вот они играют в саду, бегают, потом ползком преодолевают лестницу, по одной ступеньке за раз, их сладенькие пухлые ножки и милые кудряшки на потных головках.

Вот на чём ей придётся сосредоточиться. Держать себя в узде и ценить, что им так повезло, потому что им и правда очень повезло. Она нашла хорошего мужа, она поселится на вилле, вся её семья выжила в войну, вся её семья уцелела, отделавшись финансовыми увечьями, им лишь ампутировали недвижимость, деньги и достаток. Хотя от других знакомых ей еврейских семей остались только пустые квартиры. А люди были уничтожены, низведены до имён, которые читают в синагоге. Встретишь старинного приятеля и спросишь об общих знакомых. Что известно о таких-то? Как они справились, так формулируется вопрос, а собеседник начинает нервно моргать или вдруг примется расчёсывать себе руку, явно медля с ответом. Все погибли. И тогда ни в коем случае нельзя спрашивать о малышах, выучила Эллен, – нельзя спрашивать о детях двух лет, о детях четырёх лет, о детях семи лет, потому что все они тоже погибли.

Ей повезло, она не погибла, её не убили, как убили отца Гершона, мужа Марии. И хотя война уничтожила их экономически, всё же в конце концов они сумели приобрести хороший дом в приличном и приятном районе Тронхейма. Мы счастливчики, снова и снова уговаривает себя Эллен. Но не может избавиться от скверного чувства – что-то они делают не так. Когда они входят в калитку, её пробивает холодная дрожь. Ты знаешь, что в этих комнатах несколько сотен людей прошли через пытки?

Гершон спускает Яннике на землю, она тут же убегает вглубь сада, принимается его исследовать. Носится, как щенок, с места на место. Трогает сушилки, на них можно вешать одежду, но и лазить по ним можно. Смотрит на клумбы и овощные грядки и на деревья, их тут много, и на каждое можно будет забраться.

Гершон достаёт ключи. Из дома должны были всё вывезти, этим занималась Мария, поскольку предыдущие хозяева, семейство Тамбс Люке, уже уехали в Осло. Теперь это дом Гершона и Эллен, он с небольшой доплатой обменян на секцию в строящемся таунхаусе в Холмене.

Здесь. Они будут жить здесь. Всё будет хорошо, думает Эллен и берёт Гершона под руку. Всё-таки какой же он красавчик! Карие глаза, тёмные кудри, смуглая кожа. Он одновременно предприимчивый и осмотрительный. Эллен кладёт голову ему на плечо. Всё будет прекрасно, говорит она себе, в очередной раз с усилием отводя взгляд от подвальных окон, они забраны металлическими решётками, кольца на перекрестье прутьев напоминают наручники.