Лексикон света и тьмы

Трупы и вся история, конечно, ей не по душе, это понятно, думает он. Возможно, она выяснила, что он был в отношениях с Марией, которая теперь лежит внизу, мёртвая. Да, скорее всего, так оно и есть. Мария с Бьёрном сидели в подвале целую неделю, наверняка кто-нибудь доложил Гюнлауг, и теперь она боится, как бы он и с ней так не обошёлся, хотя об этом и речи, конечно, быть не может, думает он и чувствует нежность к ней, она же такая милая! Невинная и красивая. Давно он так не пленялся женщиной, думает он, вылавливая мясо из кастрюли. Наевшись, оглядывается, нет ли чего сладенького на десерт. Стаканчик ликёра и конфетки, отлично. Он высыпает в рот горсть леденцов и грызёт их с треском, пока идёт в гостиную, а там стоит Гюнлауг, скрестила неловко руки на груди, будто не знает, куда их девать, бедняжка.

– Вот, глотни, – говорит Риннан, протягивая ей кофейный ликёр. – Я скоро освобожусь, давай сходим куда-нибудь, посидим ладком, да? – предлагает он и поднимает свой стакан. Звонит телефон. Кто-то берёт трубку. Мимо него, чуть не задев плечом, проходит один из агентов. Риннан отпивает глоток ликёра, тепло алкоголя растекается по телу, усыпляя напряжение.

Но тут из подвала поднимается взопревший от усилий Карл. Лицо пунцового цвета, на лбу бисеринки пота, лицо напряжённое и мрачное. Все это на Карла не похоже, вообще не похоже.

– Шеф, они не влазят в ящики, – говорит он нервно и тихо, чтобы никто больше не услышал, но куда там.

Риннан берёт его за локоть и со словами «Котёнок, я на минутку» ведёт Карла к окну.

– Что ты хочешь сказать?

– Трупы… ящики для них малы. Что будем делать?

– Карл, запихай их туда. Сделай так, чтобы они поместились. Нам прислали такие ящики, с такими ящиками мы и работаем. Ясно?

Он говорит и чувствует, как в нём закипает злость. И разочарование, и обида на Карла, какого хрена он припёрся сюда, чтобы вся банда была в курсе того, что их начальник не может правильно сказать «гроб» по-немецки? Неужели он не понимает, насколько это унизительно для Риннана?

– Да, шеф, понятно, – говорит Карл, разворачивается и уходит. От двери в подвал бросает быстрый взгляд на Котёнка и идёт дальше, вниз.

Риннан возвращается к Котёнку и заводит с ней разговор на мирные, приятные темы: как они заживут, когда война кончится, и куда ещё они могли бы поехать отдохнуть, и видит, что медленно, но верно она смягчается, вырывается из страха и возвращается к нему. Позволяет ему обнять себя за талию, улыбается. Она всё-таки должна понимать, думает он, что у него ответственная работа, он вынужден принимать тяжёлые решения. У него серьёзные обязательства и риски, думает он, гладя малышку по спине.

Возвращается Карл и треплет его за плечо. В глазах у него страх.

– Шеф, прости, но… – говорит он и отступает на несколько шагов. Хочет, чтобы Риннан пошёл за ним, уже лучше, догадался не вываливать все проблемы в присутствии Котёнка.

– Что такое? – спрашивает Риннан.

– Прости, что отрываю, но эти ящики… они слишком короткие. Мы им даже ноги согнули, но они всё равно не помещаются. Что нам делать?

Последние остатки Риннанова терпения испаряются, и оно лопается:

– Карл, одно из двух – или ты их запакуешь в ящики, или я тебя самого в них запакую. Ясно? Мне насрать, как ты это сделаешь. Пошевели мозгами, – шипит он.

– Да, шеф, прости, – снова бормочет Карл, но уходить не уходит. Потому очевидно, что никакого решения он придумать не может.

– Ты помнишь, что у нас во дворе есть топор? – тихо говорит Риннан. Карл кивает. Поворачивается и снова уходит. Тем временем Гюнлауг разговорилась с Ингеборг. Они вроде бы оживлённо болтают, Гюнлауг смеётся, но Риннан чувствует, что мысли её далеко. В дом заходит Карл с топором в руке, находит взглядом Риннана, словно надеясь, что тот его остановит, но Риннан выдерживает его взгляд молча. Карл спускается в подвал.

Проходит четверть часа. Или двадцать минут. Из подвала поднимается Карл, неся на пару с одним из членов банды первый ящик.

– Отлично, Карл! – кричит Риннан на всю комнату. – Вынесите все три ящика и утопите их во фьорде!

В комнате становится тихо. Все замолкают. Отводят глаза, делают вид, что чем-то заняты, лишь бы не смотреть на ящики, которые проносят мимо. Со днищ капает кровь, железистый запах повисает в гостиной и прихожей. Все молчат.

– Вы чего? – спрашивает Хенри. – Мы на войне. Займитесь работой! – кричит он. Закуривает сигарету и просит Ингеборг открыть окно. Ящики выносят. Кто-то берётся подтирать пол, по собственной инициативе. Вскоре наступает ночь.