Лексикон света и тьмы

– Vielen dank, – удовлетворённо говорит Риннан и кладёт трубку. Потом делает глоток ликёра, он оказался очень хорош, в меру сладкий, густой, на вкус приятный. Овчарка подходит и смотрит на него с надеждой, Риннан треплет её по голове, гладит по спине, а потом идёт в гостиную, слышит, что Карл в туалете, моет руки. Его придётся подождать. Остальные заняты своими делами: читают документы, курят, переговариваются, готовят новые операции. Риннану жалко Марию, но она сама виновата, думает он. Она поплатилась за то, что предала их дело и пыталась свалить за границу, поделом ей, думает он и находит взглядом Гюнлауг – та тоже в красивом платье, и он представляет, чем они займутся, когда он освободится, когда трупы вывезут. Он улыбается ей, и она тоже робко улыбается ему издали, стоя у окна. Что так робко, успевает удивиться Риннан, но тут входит Карл, и Риннан громко кричит ему через всю комнату, чтобы все услышали:

– Карл, я заказал три гроба для расстрелянных, их скоро привезут.

– Хорошо, шеф, – отвечает безотказный Карл, он всегда готов выполнить любое поручение. Без такого помощника не обойтись, любому мозгу нужны исполнительные руки. Риннан идёт на кухню. Здесь штабелями громоздятся грязные тарелки. Везде пятна и подтёки от соусов, да и бог с ним, было бы что поесть, думает он, инспектируя кастрюли на предмет вчерашних остатков. Жаркое из говядины подсохло и потемнело, но это ерунда, думает он, надо просто хорошенько его перемешать. Он ест стоя и прямо из кастрюли, улыбается вошедшей Гюнлауг, спрашивает, не хочет ли она тоже поесть. Гюнлауг подходит и прижимается к нему; ей очень нравится, что я приблизил её к себе, я же тут всеми командую, думает Риннан, обнимая её за талию. За окном тарахтят моторы, несколько разных, это прибыли машины, значит, сейчас кто-нибудь войдёт сюда. Он чувствует под рукой её стройное тело, отделённое от него только тонкой тканью, проводит по спине вниз, одновременно просит её открыть рот и суёт в него кусочек мяса. Глаза у неё сияют, он чувствует телом её набрякшие груди, чувствует под рукой изгиб от талии вниз, чувствует, что у него напрягается член, и успевает помечтать о том, как они совсем скоро будут трахаться.

Тут звонят в дверь. Стремительные какие, думает Риннан, тянется и целует её в губы. Слизывает с них остатки соуса и улыбается.

– Пора работать, – говорит он, отдаёт ей кастрюлю и выходит в коридор, где Карл уже отпирает дверь.

– Наверно, гробы привезли, – говорит Риннан, прислоняясь к косяку. Карл распахивает дверь, на пороге стоят два юных немецких солдата. Между ними – деревянный ящик, сколоченный из сосновых планок, с темными пятнами на месте сучьев. Но это не гроб. Риннан холодеет. Смаргивает и снова смотрит. Да, сомнений нет – это ящик, очень большой, возможно, метровый, но никак не гроб. За солдатскими спинами виднеются ещё два точно таких же ящика.

– Was ist das? – спрашивает Риннан.

– Drei Kisten, – неуверенно отвечает один из солдат и показывает на остальные ящики. Риннан затылком чувствует, что вся банда смотрит на него, оборачивается и ловит смущённую улыбку Гюнлауг. Она видит, что он ожидал не эти ящики, а совсем другое, и все прочие тоже это поняли. Риннан снова оборачивается к солдатам, уже открывает рот, чтобы спросить, точно ли это Kisten, но прикусывает язык: они ведь повторяют именно то слово, которое сказал он сам, когда звонил в «Миссионерский отель», значит, он и ошибся. Видимо, по-немецки Kisten значит вовсе не гроб, как в норвежском, а ящик. Угу. Ну что ж, сегодня у них будут вот такие гробы. Не хватало ему прилюдно обосраться и признать, что он сам не то заказал. На такое унижение он точно не согласен – хрен вам моржовый, – так что остаётся импровизировать и делать вид, что именно такие ящики ему и были нужны. Тогда никто из его ребят и пикнуть не посмеет. Тем более когда они увидят, на что он способен.

– Gut, gut, drei Kisten, – улыбается Риннан, кивая солдатам. – Vielen dank!

Он поворачивается к своим и говорит:

– Карл! Возьми ребят, снесите ящики вниз, упакуйте в них трупы и поднимите наверх.

Он разворачивается и уходит на кухню, он же не доел обед, самое время продолжить, лучше всего на пару с Котёнком, но её на кухне уже нет. Он видит издали, что она стоит в гостиной, что она избегает смотреть на него. А они, между прочим, целую неделю отдыхали в марте вдвоём, это был его отпуск. Он наконец-то взял его и провел с этой вот совсем молоденькой девушкой, такой неуверенной в себе, такой доступной.