Лексикон света и тьмы

– Итак. Может ли защита сообщить суду о каких-либо смягчающих обстоятельствах?

Бьёрн поднимает голову и мотает ею, но неуверенно, как будто боится, что надо было отвечать иначе.

– Никаких? Необычно!

Риннан обводит взглядом комнату, вся банда улыбается ему.

– Обычно защитник старается максимально смягчить или хотя бы уменьшить наказание… А вы нет, защитник?

Бьёрн Бьёрнебу снова мотает головой.

– Что вы думаете об этом, ваша честь?

– Ну… Я так понимаю, защитнику нечего сказать в оправдание их преступлений. Единственное хорошее, что в них можно найти, так это что у фрёкен Аренц платье красивое.

По комнате раскатывается смех, и Риннан призывает всех к порядку: снова стучит ножкой стула по столу.

– Именно. Полностью с вами согласен. Платье красивое, да и под ним красота, я думаю…

Кто-то начинает хлопать, но Риннан не обращает на это внимания. Он стоит и пристально смотрит на обвиняемых.

– Тогда обвинения сохраняются в прежнем объёме. И какое же наказание, по мнению суда, ожидает этих двоих, ваша честь? – спрашивает Риннан и протягивает Карлу ножку стула.

Карл смотрит на Риннана, потом в нерешительности оглядывается на тех двоих посреди комнаты, облизывает губы и наконец произносит:

– Я приговариваю обоих к высшей разрешённой мере наказания – к смертной казни.

– Отлично, спасибо, – кивает Риннан. – Пожалуйста, спусти обоих в подвал.

Мария совершенно теряет голову, выворачивается и бросается к дверям, но её ловят и кидают на пол.

– Нет! – кричит она, брыкается, дёргается, перекатывается с боку на бок.

Подходит Бьёрн, тоже со связанными руками, успевает сказать ей: «Пожалуйста»… его тоже хватают и валят на ковёр. Гюнлауг стоит у стены и нервно теребит манжет блузки. Она не улыбается. Давно не улыбается, так оно и нормально, вполне понятно, что для новичка, как она, сцена слишком сильная, хотя девушка должна понимать, что это часть его работы, что деньги ему платят в том числе и за это.

– Отведите заключённых вниз! – кричит Риннан и подмигивает Гюнлауг. Их уносят группы по три человека: двое держат ноги, а один голову. Мария брыкается, кричит и плачет всю дорогу, её вопли продолжают доноситься из-за двери в подвал.

– Итак, многоуважаемые соратники, суд свершился, – говорит Риннан. В последний раз обходит стол, с наигранным спокойствием пересекает комнату и идёт к подвалу. Чувствует, что его штормит от выпитого ликёра, что мысли потеряли остроту под действием белой таблетки; пошатнувшись, он прислоняется к дверному косяку, на секунду оборачивается к сотоварищам, говорит: «До скорого, друзья» и бредёт вниз. Ступенька за ступенькой. С лица исчезает улыбка, её сменяет внезапная, удивляющая грусть, потому что он знает, что ему сейчас придётся сделать.

С как Солдатики, отправленные служить в Фалстад, в основном совсем зелёные юнцы, не в состоянии хоть сколько-то понять, частью какой машины они оказались.

С как Смелость.

С как Сердитость.

С как Сосуды, по которым ритмично и непрерывно перекачивается твоя кровь, день и ночь. Быстрее, когда ты работаешь на лесопилке, в каменоломне или делаешь утром зарядку, и медленнее ночью, когда ты на несколько часов падаешь в тяжелый сон без снов.

С как Слюни вперемешку с блевотиной.

С как Скорбь.

С как Свастика, её выжигают на спине узника, пойманного на попытке пронести в лагерь молоко.

С как Свет.

С как Солнце, оно сияет на небе, освещая землю под собой, и его ничуть не интересует, чьи тела оно согревает и светит ли оно на охранника в лагере, который, запрокинув голову, прикрывает глаза и подставляет ему лицо, на арестанта ли, которого в его лучах заставили ползать по земле, или на крылья бабочки-капустницы, севшей на спину того арестанта, когда он рухнул на землю и замер так на минуту, но тут же вспорхнувшей и полетевшей дальше, за жёлтую тюремную стену.

С как Собака.

В одном из своих весьма немногочисленных интервью Клара Риннан говорила о том, как она впервые узнала, что муж ей изменяет, – кто-то рассказал ей, что видел Риннана выходящим из отеля вместе с другой женщиной. Почему она не развелась с ним? У неё было трое детей, Риннан бывал дома редко, но когда приезжал, то много играл с детьми, вёл себя как хороший отец, к тому же, что тоже немаловажно, он хорошо зарабатывал и всегда привозил им всё необходимое, в то время как другие часами стояли в очередях, чтобы отоварить карточки. Она оставила всё как есть. И как-то на улице встретила молодую женщину, которая вела на поводке их собаку. Клара говорит, что овчарка уже издалека узнала её и стала махать хвостом и рваться с поводка, чтобы побежать поздороваться. Женщину, которая вела собаку, звали Котёнок, она была последней любовницей Риннана, забеременела от него, но потеряла ребёнка в тюрьме, как утверждает Клара в интервью. Они с Котёнком миновали друг друга и разошлись в разные стороны, Клара не обернулась, чтобы не встретиться взглядом с собакой. Услышала только, что у неё за спиной женщина прикрикнула на овчарку, потянула её дальше; они ушли.