В них была неясность пророчества, но и истинность пророчества; это язык инстинкта; он жжет, он выразил бы менее, если б сказал больше, он неясен только вследствие полноты своей и темен только благодаря обилию смысла. Он почувствовал теперь, с долго воспитывавшейся живостью и остротой чувства, как бессильна рука; он почувствовал, как ничтожен колорит для того, чтобы уловить хоть одну тень, одно изображение того сияния, той красоты, которую Бог открыл ему. «Я не могу собрать солнечные лучи с востока; если б я мог, я заставил бы их
Глава III. Заключение. Современное искусство и современная критика
В заключение мы должны только сделать несколько общих замечаний по поводу современного искусства и современной критики. Прежде всего мы желаем устранить кажущееся пристрастие и партийность, представления о которых может возникнуть в уме большинства читателей вследствие постоянного предпочтения, отдаваемого в настоящей части этого труда произведениям одного художника.
§ 1. Исключительное предпочтение, которое оказывалось до сих пор произведениям только одного художника, объясняются лишь нашей неспособностью узнать характер
Приступая к исследованию того, что такое красота и выразительность в искусстве, мы часто будем находить различные качества в умах даже посредственных художников, которые побудили их к преследованию и воплощению характерных для них черт мышления, совершенно отличных от тех, которые управляют творчеством других людей и которые не могут быть сравниваемы между собою. Если же это так, то мы должны считать в высшей степени несправедливым и нелогичным такое суждение об этих различных способах проявления ума, которое признает одно из них во всех отношениях выше или благороднее другого. Вероятно, мы найдем в работе каждого ума что-нибудь такое, что имеет свою специальную цель и силу; оно достойно полного и искреннего удивления, причем незачем ссылаться на то, что в других областях было исполнено при помощи иных способов мышления и при ином направлении цели. Мы будем, разумеется, находить у одного человека более широкий полет и размах мысли, чем у другого, но мы сами будем виноваты, если не сумеем открыть в самом ограниченном полете ума чего-либо своеобразного, такого, что в своем роде превосходит творчество ума с более широким размахом мысли.
Все мы знаем, что соловей поет лучше, чем жаворонок, но кто же тем не менее желал бы, чтобы жаворонок не пел, или стал бы отрицать, что его пение имеет свой собственный характер и занимает среди мелодий природы нисколько не менее важное место, чем мелодии наиболее одаренных птиц?
Таким образом, мы найдем и почувствуем, что какова бы ни была разница в умственных силах двух художников, будь один из них даже истинный гений, — всегда найдется нечто такое, чему даже самый посредственный ум может научить нас отчетливее и лучше, чем те,
§ 2. Чувствования различных художников недоступны для полного сравнения
которые стоят значительно выше его по гордым способностям ума, и мы были бы не правы, мы были бы несправедливы и пристрастны, если бы отказались принять эту посильную лепту с благодарностью и уважением только потому, что тут лишь одна фраза, а не целый том.
Совсем иное дело, если мы будем исследовать их относительную верность данным фактам.
§ 3. Но верность и правдивость каждого из них доступны для действительного сравнения