Читаем Лекции об искусстве полностью

В них была неясность пророчества, но и истинность пророчества; это язык инстинкта; он жжет, он выразил бы менее, если б сказал больше, он неясен только вследствие полноты своей и темен только благодаря обилию смысла. Он почувствовал теперь, с долго воспитывавшейся живостью и остротой чувства, как бессильна рука; он почувствовал, как ничтожен колорит для того, чтобы уловить хоть одну тень, одно изображение того сияния, той красоты, которую Бог открыл ему. «Я не могу собрать солнечные лучи с востока; если б я мог, я заставил бы их рассказать вам, что я видел, но прочтите это, истолкуйте это, и будем вспоминать вместе. Я не могу собрать мрак из ночного неба; если б я мог, я заставил бы его научить вас тому, что я видел, но прочтите это и истолковывайте это, и будем чувствовать вместе. А если в вас нет того, что я могу призвать к себе на помощь, если нет в душе вашей солнца, нет страсти в сердце, страсти, которую могут пробудить мои слова, даже неясные и быстрые, — оставьте меня; я не стану тратить терпения, насмехаясь, не стану трудиться, издеваясь над этой дивной природой, которой я принадлежу и которой служу. Пусть другие слуги подражают голосу и жестам своего господина, забывая его поручение. Выслушайте это поручение от меня, но помните, что учение Божественной правды все-таки должно остаться загадкой».

Глава III. Заключение. Современное искусство и современная критика

В заключение мы должны только сделать несколько общих замечаний по поводу современного искусства и современной критики. Прежде всего мы желаем устранить кажущееся пристрастие и партийность, представления о которых может возникнуть в уме большинства читателей вследствие постоянного предпочтения, отдаваемого в настоящей части этого труда произведениям одного художника.

§ 1. Исключительное предпочтение, которое оказывалось до сих пор произведениям только одного художника, объясняются лишь нашей неспособностью узнать характер

Приступая к исследованию того, что такое красота и выразительность в искусстве, мы часто будем находить различные качества в умах даже посредственных художников, которые побудили их к преследованию и воплощению характерных для них черт мышления, совершенно отличных от тех, которые управляют творчеством других людей и которые не могут быть сравниваемы между собою. Если же это так, то мы должны считать в высшей степени несправедливым и нелогичным такое суждение об этих различных способах проявления ума, которое признает одно из них во всех отношениях выше или благороднее другого. Вероятно, мы найдем в работе каждого ума что-нибудь такое, что имеет свою специальную цель и силу; оно достойно полного и искреннего удивления, причем незачем ссылаться на то, что в других областях было исполнено при помощи иных способов мышления и при ином направлении цели. Мы будем, разумеется, находить у одного человека более широкий полет и размах мысли, чем у другого, но мы сами будем виноваты, если не сумеем открыть в самом ограниченном полете ума чего-либо своеобразного, такого, что в своем роде превосходит творчество ума с более широким размахом мысли.

Все мы знаем, что соловей поет лучше, чем жаворонок, но кто же тем не менее желал бы, чтобы жаворонок не пел, или стал бы отрицать, что его пение имеет свой собственный характер и занимает среди мелодий природы нисколько не менее важное место, чем мелодии наиболее одаренных птиц?

Таким образом, мы найдем и почувствуем, что какова бы ни была разница в умственных силах двух художников, будь один из них даже истинный гений, — всегда найдется нечто такое, чему даже самый посредственный ум может научить нас отчетливее и лучше, чем те,

§ 2. Чувствования различных художников недоступны для полного сравнения

которые стоят значительно выше его по гордым способностям ума, и мы были бы не правы, мы были бы несправедливы и пристрастны, если бы отказались принять эту посильную лепту с благодарностью и уважением только потому, что тут лишь одна фраза, а не целый том.

Совсем иное дело, если мы будем исследовать их относительную верность данным фактам.

§ 3. Но верность и правдивость каждого из них доступны для действительного сравнения

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека Паолы Волковой

Черный квадрат как точка в искусстве
Черный квадрат как точка в искусстве

Казимир Малевич (1878–1935) – знаменитый русский художник-авангардист, теоретик искусства, философ, основоположник супрематизма – одного из наиболее ранних проявлений абстрактного искусства новейшего времени. Его «Черный квадрат» – вызов традиционной живописи и одна из самых загадочных картин начала XX века. Художник утверждал: «Предназначение искусства не в том, чтобы изображать какие-то предметы. Предназначение искусства в том, чтобы освободиться от предметов, не составляющих его сути, и быть искусством, которое существует само по себе». В этом издании собраны наиболее программные статьи Казимира Малевича, которые отражают его идеи и взгляды на развитие искусства. «Это свое искусство Казимир Малевич назовет супрематизмом. Что значит супрематизм, почему это так называется? Супрематизм – это доминантное искусство, supre – доминанта. Супрематизм – доминанта, но доминанта чего?» – Паола Волкова, искусствовед.

Казимир Северинович Малевич

Искусствоведение
Лекции об искусстве
Лекции об искусстве

Джон Рёскин (1819–1900) — английский писатель, художник, поэт, литературный критик, но более всего он известен как теоретик искусства, оказавший огромное влияние на развитие искусствознания и эстетики второй половины XIX — начала XX века. Рёскин многое сделал для укрепления позиций прерафаэлитов, например, в статье «Прерафаэлитизм», а также сильно повлиял на антибуржуазный пафос движения. Кроме того, он «открыл» для современников Уильяма Тернера, живописца и графика, мастера пейзажной живописи.«Лекции об искусстве» — фундаментальный труд Рескина, который он сам считал самым значительным своим произведением, в котором он изложил новую методологию анализа искусства. Искусство, по мнению Рескина неразрывно связано с моралью, религией, природой и человеческой жизнью в целом.

Джон Рескин

Искусствоведение

Похожие книги

99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
12 Жизнеописаний
12 Жизнеописаний

Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев ваятелей и зодчих. Редакция и вступительная статья А. Дживелегова, А. Эфроса Книга, с которой начинаются изучение истории искусства и художественная критика, написана итальянским живописцем и архитектором XVI века Джорджо Вазари (1511-1574). По содержанию и по форме она давно стала классической. В настоящее издание вошли 12 биографий, посвященные корифеям итальянского искусства. Джотто, Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Тициан, Микеланджело – вот некоторые из художников, чье творчество привлекло внимание писателя. Первое издание на русском языке (М; Л.: Academia) вышло в 1933 году. Для специалистов и всех, кто интересуется историей искусства.  

Джорджо Вазари

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Искусствоведение / Культурология / Европейская старинная литература / Образование и наука / Документальное / Древние книги
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Эта книга расскажет о том, как в христианской иконографии священное переплеталось с комичным, монструозным и непристойным. Многое из того, что сегодня кажется возмутительным святотатством, в Средневековье, эпоху почти всеобщей религиозности, было вполне в порядке вещей.Речь пойдёт об обезьянах на полях древних текстов, непристойных фигурах на стенах церквей и о святых в монструозном обличье. Откуда взялись эти образы, и как они связаны с последующим развитием мирового искусства?Первый на русском языке научно-популярный текст, охватывающий столько сюжетов средневековой иконографии, выходит по инициативе «Страдающего Средневековья» — сообщества любителей истории, объединившего почти полмиллиона подписчиков. Более 600 иллюстраций, уникальный текст и немного юмора — вот так и следует говорить об искусстве.

Дильшат Харман , Михаил Романович Майзульс , Сергей Олегович Зотов

Искусствоведение