Лекции по искусству. Книга 2

Существует непрерывность художественной памяти и то, что я рассказываю есть не плод моего воображения, а это результат моей художественной памяти. Возможно, если бы я не попала в тот городок, то моя память продолжала бы дремать, но случилось то, что случилось и, как только я увидала улицу, что шла вверх, что-то щелкнуло в голове и я сразу все вспомнила. Я даже помню, как у меня были завязаны волосы и в каком я была платье, и какая на мне была рубашка, когда с меня снимали это платье. Я реально ощущаю, как шлепала своими босыми толстенькими ногами по дому в этой рубашке. Итальянцы обладают глубокой непрерывной художественной и следственной памятью, которой больше нет ни у кого.

И вот я вхожу в библиотеку Сигизмунда и меня начинает охватывать озноб. Просто знобит от этого места, потому что я оказываюсь внутри того времени. Я знаю, что он потомок Сципиона Африканского и в церкви, что построил Леон Баттиста, где на вензелях переплелись Лючия и Сигизмунд есть замечательная фреска. Кроме живописного распятия Джотто, написанного на правой стене, там есть и большая фреска, на которой написан Сигизмунд, стоящий на коленях перед папой Каллистой V.

Недалеко от Тонино, на холме есть маленькая, крошечная, сложенная из грубых камней францисканская часовня. Она стоит на зеленом лугу, на котором растут маргаритки, дикий фиолетовый ирис. Повсюду естественным путем цветут какие-то ржаво-апельсиновые тюльпанчики. Вот такое сочетание. И ты стоишь, как в раю. Я никогда не видела там ни одного человека. Часовня маленькая, просто прималюсенькая и ты входишь в нее, а в алтаре стоят живые цветы. И фаянсовая Мадонна. Там стоит скульптура из раскрашенного фаянса, которую сделала семья Франческо де ла Робиа — огромная семья, что работала в создании скульптур из фаянса. Это самая большая в мире скульптурная композиция из фаянса. И эта Мадонна с младенцем на руках, с такими тонкими пальчиками и вам даже не понятно, что она сделана 600 лет назад. Я не понимаю, как ее до сих пор никто не разбил. Ни фашисты, ни фалангисты, ни вандалы, ни сами итальянцы. Ее как туда поставили, так она там и стоит среди этих цветов — неприкасаема и чиста.

Я сейчас записывала передачу об Андрее Рублеве и о «Троице». Знаете, я сделала совершенно потрясающее открытие. Хвастаюсь во весь голос, так же, как и в передаче. Я обнаружила вещи, о которых никто не пишет. Знают, но может быть стесняются сказать или может быть тихо говорят, но между собой. К примеру, одна интересная деталь: Рублев был моложе Сигизмунда лет на 50. Ну, это не время, правда? Можно считать, что они были современниками. Когда мне сказали, что нужна передача о «Троице» я стала много чего изучать о московской школе 14–15 веков, о Рублеве и обнаружила невероятные вещи, о которых ни один из авторов никогда и рта не раскрывал. Почему? А это не понравилось бы нашей ортодоксальной церкви. Ни Алексию, ни Кириллу. Они обо всем совершенно другого мнения. А истории нет. А что за история? А она такая: в 1405 году был поставлен старый Благовещенский собор в московском Кремле для московского князя. Какого московского князя?! Читаю книги Арбатова, Демина, Ямщикова и везде «для князя московского». Да кто он такой?! Имя есть у этого князя? И я обнаруживаю, что, оказывается, это был сын Дмитрия Донского — Василий I Донской. Начинаю заниматься его биографией. Он, действительно, был первым московским князем — до него их не было. Был женат на литовской княжне, являлся великим завоевателем, собирателем земель, присоединивший к Москве огромные территории, строитель Москвы, связанный таинственными связями с Рублевым и Феофаном Греком, пригласивший последнего в Москву, в Россию. Именно он пригласил расписывать Благовещенский собор и Феофана Грека, и Прохора Скоротца, и Андрея Рублева. И, если их пригласили расписывать такой собор, следовательно, они были знаменитостями мирового класса. Никогда храм, принадлежащий лично Василию Первому, не стал бы расписывать первый встречный. И я не случайно это рассказываю — это важная вещь. Вот все говорят: Троица, Троица, Троица, а там гораздо более серьезные вещи произошли, и я в этой передаче их обнародовала. Потому что надо, когда-то знать свою историю. Они первые создали в православном искусстве Иконостас. И создали так, словно он и стоял на этом месте с древних времен. А его раньше нигде не было. Фрагменты. А Иконостас, как полная стена и полный чин никогда. И созданный Феофаном Греком и Андреем Рублевым, и предъявленный в Благовещенском Соборе, Иконостас стал великой философией православно-греческой эпохи Возрождения. И именно с того момента началась эпоха Иконостасов — история развития русской живописи, потому что к каждому Иконостасу нужна икона. Произошел бурный расцвет развития русской живописи и первое русское Возрождение.