Читаем Лекции по искусству. Книга 3 полностью

Волкова: Что? Нет. Он должен уйти, ибо он находился не в форме. Он был не гармоничен. Мало ли что: плохо себя чувствовал или случилось что. А говорить-то про свои дела, деньги, детей нельзя, а он не готов к гармонии. Тогда вставай и уходи. Но, в кубок они наливали не свою кислятину. Они готовили алкогольное пойло, которое, вообще, в рот взять нельзя было. Из каких-то бычьих внутренностей и хвостов — это был страшный, совершенно жуткий алкоголь. Но спартанцы — вы же понимаете — парни выносливые. И они все уставились на этого красавца. Всем интересно, как он глотнет эту жидкость. Алкивиад сделал большой глоток и «на челе его высоком не отразилось ничего». Он был спокоен и одобрительно кивнул головой. И тут они говорят, что-то типа: «Такой красавец, просто шикарный мужик, да еще пьет наше пойло». Они были в восторге. Но для этого парня все закончилось трагически, потому что он сгорел и умер. Но это уже, как говорится, другая история.

А вот это очень хорошие вещи. Кратер, совершенно замечательная штука, потому что у этих кратеров прекрасная роспись.

Кратер

И у них всегда такая очень широкая верхняя часть. С двумя или даже тремя ручками. Это специальный сосуд, в котором смешивали вино с водой. А вот гидрия — такой кувшин, в нем приносили родниковую воду.

Гидрия

Наливали в гидрию, чтобы потом смешать ее с вином. А в амфоры разливали то, что получалось.

Амфора

Идеальная амфора. А вот этот кувшинчик всегда одной и той же формы называется лекиф.

Лекиф

Он тоже входит в пиршественную утварь. Вообще, лекиф — это косметическая бутылка, в которой хранилась косметика. В основном, специально приготовленное оливковое масло, которым они натирались перед Пиром и становились «богами». Такими бронзовыми, которым непозволительно вести пустых разговоров — только о главном, только о высоком. Кстати, когда они сжигали покойных, то надгробие очень часто делали в виде лекифа. И пепел насыпали в этот самый лекиф. В этом у них соединяется тема: МАСЛО, которым умащивают тело, и которое делает тебя подобно бессмертному Богу, вещающему истину, и ПЕПЕЛ. Я видела это на их современном, правительственном кладбище.

Итак, я хочу повторить, что абсолютно всю систему этой очень удивительной культуры, я называю чистой метафизикой. Метафизической, потому что в Греции очевидны два культурных слоя. И то, что мы от нее получили, это конечно второй слой, как бы искусственных регуляторов. Все сосуды имеют трехчастное деление. Самое главное — форма. Их всего пять или шесть. Это кратеры, гидрии, амфоры, килики. Форм мало. И форма всегда устойчива. Это хиазм, это еще что-то. Это дорический, ионический ордер, это основа мироздания. Форма изображает, форма есть СУТЬ — АБСОЛЮТНОЕ ВРЕМЯ. Она устойчивая. Она не меняется. Форма — есть суть абсолютного времени.

Скульптура, драпировка, канон архитектурный — вот эти пиршественные формы и есть суть неподвижного времени. Форма имеет также трехчастное деление. Здесь условие такое: диаметр к высоте. То же самое. Вот эти вот: оплечье и верхняя часть обязательно имеют форму, какой бы она не была и орнамент, который называется античный меандр. Орнамент. Античный свастический меандр. Меандр — это течение, как кольцо. Безначально-бесконечное. Орнамент — это текущее время. Любой орнамент есть течение времени. Вы знаете, что интересно? В мусульманской архитектуре и культуре главенствующее значение имеет орнамент. Там орнамент очень глубокий. Во всяком случае по своему семантико-символическому смыслу. И он означает время, идущее вперед и обязательно возвращающееся. Там очень интересное понятие времени. И эти греческие меандры всюду и есть суть текущего времени. А сюжет — это ситуация, понимаете? Это всегда ситуация. И поэтому, когда вы говорите о вазе, вы всегда говорите о ее форме, о ее орнаменте и о ситуации. А ситуация: это здесь и сейчас. Это конкретное время. Остановившееся время. Поэтому, точно также, как скульптура и архитектура — все это выражено в пиршественной утвари. Она всегда имеет выраженную идею сложного взаимодействия форм, устойчивости единой формы текущего меандра, обязательно или растительного, или чисто символического, в основном свастического, пришедшего вместе с дорийцами, и изображение ситуации. Драматургической ситуации. Поэтому возможности у вас здесь для бесед сколько угодно.

Значит, я не уложилась. Вы меня извините. Не уложилась я вот по какой теме: во-первых, я очень мало показала, но невозможно показать Грецию за полтора часа. Если я кому-нибудь скажу, меня просто дисквалифицируют. Это будет полная дисквалификация, так что извините, сумбур вместо музыки. Во-вторых, есть еще одна тема, которая нам с вами абсолютно необходима. Вернее, две. Это: победи в себе животное — убей в себе Кентавра, взойди НАД ЭТИМ, не дай темным силам, инстинкту и животному началу взять над собой верх. Кто-нибудь убил в себе Кентавра? Так вот, не Египет, никто другой, а только греки, как говорят на собраниях, поставили этот вопрос. Они его поставили и работали с этим, как могли. Дело же в усилии, а не в результате.

Перейти на страницу:

Все книги серии Волкова, Паола. Лекции по искусству

Похожие книги

12 лучших художников Возрождения
12 лучших художников Возрождения

Ни один культурный этап не имеет такого прямого отношения к XX веку, как эпоха Возрождения. Искусство этого времени легло в основу знаменитого цикла лекций Паолы Дмитриевны Волковой «Мост над бездной». В книге материалы собраны и структурированы так, что читатель получает полную и всеобъемлющую картину той эпохи.Когда мы слышим слова «Возрождение» или «Ренессанс», воображение сразу же рисует светлый образ мастера, легко и непринужденно создающего шедевры и гениальные изобретения. Конечно, в реальности все было не совсем так, но творцы той эпохи действительно были весьма разносторонне развитыми людьми, что соответствовало идеалу гармонического и свободного человеческого бытия.Каждый период Возрождения имел своих великих художников, и эта книга о них.

Паола Дмитриевна Волкова , Сергей Юрьевич Нечаев

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Похоже, придется идти пешком. Дальнейшие мемуары
Похоже, придется идти пешком. Дальнейшие мемуары

Долгожданное продолжение семитомного произведения известного российского киноведа Георгия Дарахвелидзе «Ландшафты сновидений» уже не является книгой о британских кинорежиссерах Майкле Пауэлле и Эмерике Прессбургера. Теперь это — мемуарная проза, в которой события в культурной и общественной жизни России с 2011 по 2016 год преломляются в субъективном представлении автора, который по ходу работы над своим семитомником УЖЕ готовил книгу О создании «Ландшафтов сновидений», записывая на регулярной основе свои еженедельные, а потом и вовсе каждодневные мысли, шутки и наблюдения, связанные с кино и не только.В силу особенностей создания книга будет доступна как самостоятельный текст не только тем из читателей, кто уже знаком с «Ландшафтами сновидений» и/или фигурой их автора, так как является не столько сиквелом, сколько ответвлением («спин-оффом») более раннего обширного произведения, которое ей предшествовало.Содержит нецензурную лексику.

Георгий Юрьевич Дарахвелидзе

Биографии и Мемуары / Искусствоведение / Документальное