Лекции по искусству. Книга 4

Именно с Джотто начинается современная европейская живопись. До него в европейском мире была принята икона или Византийская живопись.

Джованни Чимабуэ

Художник и историк искусства Джорджо Вазари сообщает нам такую легенду, бытовавшую в то время (возможно, это и правда): Джотто был учеником художника Джованни Чимабуэ и в музее Уффици рядом висят две картины, две Мадонны — Чимабуэ и Джотто. Когда вы смотрите на них и сравниваете, даже если вы ничего не знаете об искусстве, вы видите абсолютную разницу. Эти художники по-разному видят мир, они по-разному видят форму, они по-разному понимают то, что они видят и у них разные задачи. Картины Джованни Чимабуэ необыкновенно изысканны, необыкновенно изящны. Можно сказать, что он художник не просто византийский, средневековый — он художник готический. Его «Мадонна» бесплотна. Складки ее одежды изумительно красивы и декоративно завиваются и развиваются. Длинные пальцы, руки не держат младенца, а делают лишь знак, что они его держат. Лицо ее, как принято в византийской живописи — восточное, узкое, такие печальные глаза, тоненький нос. То есть, это плоское, бесплотное, каноническое изображение. Условная живопись иконы. Лика. Не лица, не типа личности, а лика, который находится над личностью. Она — вне телесная. Она выражает суть, как бы духовного знака Марии с младенцем.

А рядом висит икона или скажем уже картина Джотто, написанная в стиле, который только тогда был принят, вернее, только входил в моду. На красивом троне, инкрустированном мрамором, сидит молодая, широкоплечая, мощная женщина, с румянцем во всю щеку и крепко держит руками упитанного младенца. Ее тело прекрасно подчеркивает белая рубашка. Она спокойно смотрит на нас, в ее лице нет страдания — оно полно высокого человеческого достоинства и покоя. Это уже не Мадонна. Это уже не икона Богородицы. Это Мадонна в позднем итальянском смысле и понимании того сюжета, где она собирает в себе и Марию, и Прекрасную даму. И вы знаете, есть такие сведения, что в 14 и даже в 13 веке, во Флоренции, а может быть, и в Европе было общество, которое называлось «Общество поклонения Богородице, как Прекрасной даме». «Прекрасная дама» Джотто уже выражала некий тип той красоты, который стал женским типом, а не условным выражением канона иконы.

«Мадонна» Джотто

«Мадонна», Чимабуэ

Одним словом, когда вы смотрите на работу Джотто, даже если вы первый раз столкнулись с этим именем, для вас становится совершенно ясно, что вы видите совершенно другое искусство, совершенно другое видение мира: дерзость, смелость и абсолютную готовность к какому-то новому дыханию. То время было заряжено таким могучим интересом к жизни, к политике и к будущему, что, будучи готовым, ждало перемен. Джотто всегда был интересен, никогда не был осуждаем или гоним. Мы еще поговорим о том, насколько он был ценим, любим и прославлен своими современниками.

Недалеко от Джотто висит еще одна картина очень известного в те времена художника Дуччо. Так вот, будучи современником Джотто, Дуччо тоже писал в принятой тогда византийской манере, очень хорошо отстоявшейся и очень широко используемой художественными школами. Представить себе, что Чимабуэ, Дуччи и Джотто являются людьми одного времени, очень сложно — так сильно Джотто отличается от них. Мне хотелось бы сказать несколько слов об одной очень тонкой вещи, к которой Джотто имеет прямое отношение и во многом определяет его поведение в жизни, отношение с людьми и видение мира, потому что, как всякий большой художник, он показывает нам не какую-то тему или предмет, а приносит в наши дома целый мир. Он очень широко освещает пространство, внутри которого живет. Джотто был именно таков. С ним входил мир. Если мы с вами вернемся к его «Мадонне», о которой я только что говорила, к этой царственной особе с принцем-наследником на руках, то что мы увидим? Коленопреклоненных перед ней пажей, ангелов. Они восторженно смотрят на нее и держат в руках букеты. А какие букеты! Цветок к цветку, лепесток к лепестку — настоящий художественный гербарий. Какое любовное отношение к изображению природы. Такая пронзительная любовь к цветам. И вот здесь, я подхожу к тому, что лично мне очень дорого в фигуре Джотто. Это, конечно, его связь с популярным тогда и очень интересным движением францисканцев.

Даже, если бы я не знала из литературы, которая не очень-то глубоко освещает вопрос джоттовского францисканства, кто такой Франциск Ассизский, то все равно поняла бы, что Джотто — францисканец. Но Франциск Ассизский был одним из интереснейших и популярнейших идеологов 13 века. Правда, то время, когда он выходит на сцену истории со своим единственным учением, было временем расцвета научной, интеллектуальной, художественно-поэтической и интеллектуальной жизни Европы. Это было время, когда жили великие. Я бы даже сказала величайшие и гениальнейшие схоласты. Это было время не византийской теологии в чистом виде, а время высокой европейской схоластики.