Лекции по Исторической Литургике

« Разве у вас нет домов на то, чтобы есть и пить?» –обращается Павел к зажиточным членам церкви. Т.е. если все дело в еде и питии (а не в общей трапезе), то могли бы оставаться и дома.

« Ибо пренебрегаете Церковью Божьей и унижаете неимущих»(1Кор.11:22).

И далее – самое интересное: Павел осуждает коринфских раскольников (« что сказать вам?.. Не похвалю».), но осуждает он их не со своей личной точки зрения, а опираясь на уже существующее Предание Церкви: « Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал»(11:23). Что же он принял от Самого Господа? Рассказ об установлении трапезы? Нет, конечно (см. Деян.9:5), но откровениео том, что Иисус воистину Сын Божий и Спаситель. Что Он – тот первоначальный источник, от которого исходят все « передачи»(т.е. Предание) Церкви. И он принял это через других от Христа и передает дальше, коринфянам.

И далее Павел излагает это Предание: « Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: «приимите, ядите, сие есть Тело Мое, сие творите в Мое воспоминание».

Также и чашу после вечери и сказал: «сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание».

Христос не совершает здесь символического поступка, ибо « воспоминание»,о котором Он говорит, действительно осуществляет вспоминаемое. И преломляя хлеб Евхаристии мы действительно принимаем в себя Тело Господа. Павел был убежден в этом: мы видели это в 1 Кор.10:16.

Теперь мы видим, что Причастие было включено во всю трапезу (Агапу) в целом, а не представляло (как у нас сейчас) отдельного литургического действа. Преломление и раздача хлеба старейшиной (пресвитером) служило началом трапезы. Затем она продолжалась до конца и только « после вечери»(т.е. спустя значительное время после хлебопреломления) благословлялась и передавалась чаша. Но что это за чаша?

Современные православные христиане склонны воспринимать ее как некую « небесную материю»,« священную(почти магическую) субстанцию»,которая, естественно, только в Православной Церкви и существует, ибо за стенами ее священная магия теряет свою способность материализовать небесное.

Трудно сказать, чего тут больше: замшелого схоластического католицизма с его « транссубстантионом»(т.е. почти алхимическим «превращением субстанций») или монофизитски окрашенного византинизма, для которого все в Церкви только Божеское (не человеческое).

Но мы должны со всей ответственностью сказать, что апостольское Предание времен Павла по другому расставляло акценты. При всей несомненной реальности Евхаристии, в чаше не какая-то сверхъестественная субстанция. нет – « сия чаша есть новый завет в Моей Крови».Т.е. в чаше, прежде всего « Новый завет»,который, конечно же только с Кровью Иисусовой и через Его Кровь осуществляется. Ибо само установление Нового завета могло совершиться только через Кровь непорочного Агнца Божьего (Ин.1:29). Тем не менее, отпивая из чаши, мы принимаем в себя не «небесную кровь», а участие в Новом завете (со всей вытекающей от сюда ответственностью, данной через « воспоминание»).

Никто из наших богословов-экклезиологов не выразил этот апостольский смысл Евхаристии лучше, чем А. С. Хомяков:

« О таинстве Евхаристии учит Св. Церковь, что в нем совершается воистину преложение хлеба и вина в Тело и Кровь Христову. Не отвергает она и слова пресуществление, но не приписывает ему вещественного смысла...

Преложение хлеба и вина в Тело и Кровь Христову совершается в Церкви и для Церкви. Принимаешь ли ты освященные дары или поклоняешься им, или думаешь о них с верою – ты действительно принимаешь Тело и Кровь Христову и поклоняешься им, и думаешь о них. Принимаешь ли недостойно – ты действительно отвергаешь Тело и Кровь Христову...»(стр. 62).