Лекции по истории западной философии

или не всемогущ. Так вот, Плотин показал ту логику, которой можно решить эту

проблему.

Вопрос: Если можно, перечислите точки соприкосновения Плотина с

православной догматикой.

Ответ: Во-первых, это учение об объяснении существования в мире зла, о

том, что зло не имеет субстанциальной природы. Во-вторых, это учение о

нематериальности души. Это проблема вообще очень сложная. У многих

богословов, в том числе отечественных, мы встречает положение о том, что душа

наша материальна, а истинно нематериален только лишь Бог. Впервые эта

концепция встречается у Тертуллиана (III в.), который пишет, что материально все:

и Бог, и душа, и все на свете. Но тем не менее все мыслители сходятся в одном:

даже те, кто считает, что душа наша материальна, а нематериален только Бог,

просто как бы подчеркивают отличие Божественной природы от природы нашей

души. Никто из них не станет утверждать, что душа наша столь же материальна,

как и наше тело. Здесь разница в акцентах: на что мы обращаем большее внимание

— на противоположность мира материального и мира душевного, духовного,

Божественного, к которому наша душа принадлежит, или на противоположность

между Богом-Творцом и тварью. Душа наша есть тоже творение Бога, поэтому

противоположна Ему, абсолютно нематериальному. У Плотина все это есть.

Единое описывается на апофатическом языке, а все остальное можно описать на

катафатическом, в том числе и нашу душу. И здесь мы снова видим сходство

мысли Плотина с православной догматикой: введение апофатического и

114

катафатического описания. Хотя Плотин в этом смысле не был первопроходцем,

это есть еще у Филона Александрийского, но в наиболее четкой философско-

богословской манере это показал именно Плотин. Конечно, у Плотина мы находим

множество соблазнительных, с православной точки зрения, моментов — его учение

об эманации и учение о трех ипостасях лежат совсем в иной плоскости, чем учения

православной догматики.

Итак, спорные проблемы: проблема безликого единого, проблема эманации, т.

е. творения не по благой воле, не по Предвечному совету, как учит об этом

православная догматика, а по некоей силе, превосходящей единое. Получается, что

единое не может не творить, и это, в частности, было одной из причин, по которым

Ямвлих и Прокл стали приумножать количество ипостасей, и даже ввели ипостаси,

превосходящие единое. Кстати, понятие о трех ипостасях тоже впервые было

введено Плотином (даже терминология совпадает с православной). Некоторые

христианские мыслители старались видеть в плотиновских трех ипостасях три

Лица Св. Троицы. В частности, в эпоху Возрождения был такой философ Марсилио

Фичино, который так и учил, что Бог Отец — это единое, Бог Сын — это ум, а

Святой Дух — это душа.

Сюда же относится проблема материи как небытия. Здесь также существуют

разногласия среди Отцов Церкви, но в целом христианство говорит о том, что Бог

сотворил материю, сотворил весь мир и сказал, что все это «хорошо весьма», так

что материя не может быть источником зла. Но то, что источник зла есть небытие и

поэтому зло не имеет субстанциального существования, — перешло в православное

богословие.

Удивительным образом совпадает с христианским учение Плотина о личности

и о понимании человека как личности, как некоего я.

И то, что Бог есть не только благо, но познание Бога без любви к Нему

невозможно — этот момент у Плотина также присутствует. Когда мы говорили о

том, что единое есть и любящий, и объект любви, и сама любовь, это показывает

нам, что достигнуть истинного познания единого без любви нельзя.

Вопрос: Какую роль Плотин определял множеству богов, настаивая на их

почитании?

Ответ: Во-первых, он не настаивал на их почитании. Вспомните момент из

биографии Плотина, когда Порфирий позвал его в храм, на что Плотин ответил:

«Пусть боги приходят ко мне, а не я к ним». Так что почитать он их не собирался. В

этом ответе мы вправе увидеть некоторую гордыню. В то же время Плотин иногда

называет единое Кроносом, иногда именует его Зевсом, но это нельзя

рассматривать как некое философское толкование «Теогонии» Гесиода, просто он

использовал эти имена, чтобы другим было понятнее. Никакой разработанной

теогонии у Плотина нет. Иногда он пишет, что идеи в уме — это боги, но это всего

лишь дань устоявшейся традиции, не более того. Конечно, Плотин не христианин,

но он и не анти-христианин. Он стоит где-то вне христианства, так же, как и по

отношению к античной религии: он не противник язычества, но и не сторонник. В

этом смысле он как бы наблюдатель. Называя единое Богом, он, конечно, ближе к

православному пониманию. Такого разработанного богословия не было у античных