Лекции по холокосту

Р: Финкелынтейн — не эксперт холокоста, так что большой пользы от того, что я вдруг захочу считать его своим единомышленником, не будет. Но он хотя бы не побоялся затронуть проблему холокоста и показать, насколько политизированной является эта тема и как ею злоупотребляют могущественные еврейские группировки. С его заявлениями о ненадёжности множества свидетелей можно либо соглашаться, либо нет. Факт, однако, состоит в том, что Финкелыптейн подошёл к теме холокоста в дискуссионной и сенсационной манере. Это всё, что я хотел сказать по этому поводу.

Чтобы понять, почему Финкелыптейн затронул душу столь многих немцев, позвольте мне привести цитату из речи одного немецкого писателя левого толка, весьма известного у себя на родине, Мартина Вальзера. В 1998 году Немецкая книжная торговая ассоциация наградила его премией мира. На церемонии награждения Вальзер выступил с речью, один отрывок из которой вызвал в Германии большой ажиотаж, поскольку «политически корректные» немецкие круги сочли его скандальным.

Вот что он сказал: «Все знают нашу [немецкую] историческую ношу, вечный позор; не проходит ни одного дня без того, чтобы нам не поставили его в упрёк. Может ли такое быть, что интеллектуалы, клеймящие нас позором, хотя бы на секунду впадают в иллюзию, что, напоминая об этом снова и снова, они хоть немного оправдывают себя и на одно мгновение становятся ближе к жертвам, чем к палачам. Кратковременное смягчение безжалостного противопоставления палачей жертвам. Ещё ни разу не считал я возможным покинуть сторону обвиняемого. Временами, когда я больше не могу никуда посмотреть, чтобы не столкнуться с обвинением, для того чтобы облегчить бремя, мне приходится возражать самому себе, что в средствах массовой информации также сформировалась обвинительная обыденность. Я, наверно, уже раз двадцать отворачивался от экрана при виде самых страшных сцен из концлагерей. Ни один нормальный человек не станет отрицать Освенцим; никто в здравом уме не станет спорить с чудовищностью Освенцима; но когда средства информации каждый день суют мне в лицо это прошлое, я замечаю, что что-то во мне восстаёт против этого постоянного показа нашего позора. Вместо того чтобы быть благодарным за беспрестанное демонстрирование нашего позора, я отворачиваюсь от экрана. Когда я замечаю, что что-то во мне восстаёт против всего этого, я пытаюсь прислушаться к мотивам, когда нас клеймят позор, и я почти счастлив, когда обнаруживаю, что суть уже не в том, чтобы не дать забыть, а в том, чтобы эксплуатировать наш позор в нынешних целях»[371].

Эта речь хорошо описывает ситуацию, в которой очутились немцы. Их беспрестанно бомбят холокостной пропагандой и вытекающими отсюда политическими требованиями. Их заставляют нести коллективную вину и ответственность за то, что делали (а может, и не делали!) их отцы и деды, и они не могут как-либо от всего этого защититься, поскольку любая критика не только не поощряется, но и преследуется в уголовном порядке.

Только представьте, как бы вы себя чувствовали, если бы вас беспрестанно обвиняли в неких преступлениях, которые совершил ваш предок, заставляли бы вас вечно за это каяться, выплачивать компенсации, испытывать и выражать стыд, отказываться от всех прав в качестве наказания. И при всём этом вам нельзя было бы даже сомневаться в том, что ваш предок действительно был таким большим преступником.

Финкелыптейн на короткий момент дал немцам возможность воспрянуть духом, поскольку он обратил внимание на то, что это вечное политическое чистилище, в котором оказались немцы, эксплуатирует их «позор в нынешних целях».

С: А неужели немцы должны быть «благодарными за беспрестанное демонстрирование своего позора», как сказал Вальзер?

Р: У того, кто благодарит за постоянное демонстрирование позора своих предков, наверно, не всё в порядке с головой. Это самый настоящий садомазохизм.

С: Да, но случай с членом Бундестага Мартином Хохманом, которого в 2004 году яростно раскритиковали и вынудили больше не участвовать в выборах из-за того, что он не был благодарен за позор своего народа, показывает, что немцы так и не избавились от данной повинности.